– Да, – скрипнула зубами я, – и, похоже, ему грозит беда. Он во Внутреннем Эланде!
– Но там же болота, – с отчаяньем выдохнул Хозяин дороги, – я не могу там его искать! Только если знать точно!
Точно я не знала. Из Внутреннего Эланда в Таяну вела одна дорога, но тропинок было не счесть. Да и чем мог помочь этот вестник, даже найди он Рене? Советом? Предупреждением? Магией?
– Ты знаешь, кто это ОНИ? – спросила я, уже зная ответ.
– Догадываюсь! Это те, что бродят у края Пантаны и Горды! Это страх и беда.
– Ты можешь что-то с ними сделать?
– Я?! – бедняга даже стал менее серым от испуга. – Я не могу к ним приближаться, это сильнее меня… Только Сумеречная и Всадники, пока они еще…
– Что «еще»? – с ужасом выкрикнула я, вспоминая свои сны…
– Ну, в общем, ничего, – сжал зубы Прашинко, и я поняла, что он ничего больше не скажет. Что же там с Эором? Неужели все так плохо? Хотя, если бы Всадники исчезли, ОНИ не стали бы искать обходных путей, по крайней мере мне очень хотелось в это верить. Но даже судьба Эора, и та волновала меня не так, как опасность, грозящая Рене. Чтоб совладать с этими тварями, его эльфийской магии не хватит! Что же делать?!
Я проклинала себя за свою трусость, но сейчас нужно было думать не об этом. Мне некому было рассказывать, кто я на самом деле, и я так и не научилась ни летать, ни вызывать в себе Силу….
– Вообще-то, – Прашинко робко посмотрел на меня, – есть некто, кто может найти Рене везде, где есть вода. Но он такой страшный! Только Сумеречная может с ним справиться…
– Постой, – я перебила бедолагу, – тогда возвращайся к Сумеречной, и пусть она найдет этого некто.
– Это долго, – грустно сообщил пылевичок, – я хожу быстрее людей и обычных лошадей, но не быстрее ветра.
– А кто это «некто»? – сама не знаю, зачем я это спросила, от ответа на этот вопрос пользы было не больше, чем от прошлогодних листьев.
– Гиб, – последовал честный ответ, – Водяной Конь, – последние слова Прашинко произнес с таким выражением, с которым в Тарске поминают изгнанных из собственных кланов орков-разбойников. Но я уже все поняла. Я прекрасно помнила рассказ Ягоба о том, что сотворил Рене в Башне Альбатроса, и в этом рассказе немалое место отводилось какой-то немыслимой лошади, а на стене в спальне Рене висела уздечка, меньше всего похожая на изделие нынешних шорников.
– Ты не знаешь, – я прямо-таки дрожала от возбуждения, – как вызвать этого Гиба?
– Это может Сумеречная и любой, единожды взнуздавший его. Для этого достаточно опустить уздечку в живую воду и позвать.
– «Живую» – это как?
– Это которая свободная, – охотно объяснил Прашинко, – море, река, болото, лужа… В ведро нельзя. Там вода оскверненная, – но я уже не слушала.
– Ты ведь бывал здесь, – я не спрашивала, а утверждала, – слишком многие вести из Таяны и Фронтеры Рене узнавал раньше всех мыслимых сроков и возможностей.
– Бывал, – не стал отпираться Хранитель.
– Тогда ты знаешь его окно.
Он знал, равно как и то, что верхняя часть окна никогда не закрывалась. Конечно, в причудливые отверстия в бронзовом переплете пролезла бы разве что кошка, но я не сомневалась, что для Прашинко этого хватит.
– Принеси мне уздечку Гиба, – я сама не думала, что могу говорить так спокойно и уверенно, – а дальше мое дело.
Прашинко не спорил, то ли я его убедила, то ли он вообще привык повиноваться. Он послушно исчез и тотчас вернулся, буквально выронив из рук серебристую цепочку, словно она жгла ему руки, хотя, возможно, так оно и было. Я взяла ее – ничего особенного. Металл как металл, разве что кажется влажным, хотя на руках не остается ни капли. Теперь нужно было добраться до «живой» воды. Хороша б я была, пытаясь вызвать Гиба на глазах моих телохранителей, которые меня ни за что не выпустили бы ни к морю, ни тем более к какому-нибудь уединенному ручью, но, к счастью, наверху смотровой башни существовала великолепная лужа, почти никогда не пересыхавшая. Димон собирался послать туда мастеров, которые бы заложили углубление в древней кладке, но сейчас было не до этого – все каменщики были отправлены к Адене. Лужа процветала, и это меня вполне устраивало.
Я галопом не хуже Водяного Коня понеслась вверх по лестнице. Уже совсем стемнело – оказывается, мы болтали и думали довольно долго, и это тоже было мне на руку. Если Гиб на самом деле представлял собой столь примечательное зрелище, как рассказывали маринеры, лучше общаться с ним без свидетелей.
Лужа была на месте. Я честно присела на корточки и положила туда, не выпуская из рук, уздечку, на всякий случай трижды провозгласив: «Гиб! Гиб! Гиб!»
Не знаю, как я поняла, что он услышал, но меня будто что-то кольнуло. Теперь оставалось только ждать. Я дрожала на продуваемой резким морским ветром башне, не рискуя спуститься за плащом – вдруг Водяной Конь объявится именно в это время. Прашинко честно трясся рядом со мной, но, видимо, не от холода, а от страха и напряжения. Не знаю, сколько мы ждали – может, ору, а может, и три. Наконец вдали послышался звук, который при большом желании можно было принять за ржанье, хотя больше это напоминало рев водопада.
Громадный черный силуэт закрыл звезды, и скоро на месте уютной скромной лужи бесновался и плевался брызгами черный водяной столб, отливающий в свете Луны серебром. Я не знаю, как выглядит аквэро южных морей, но зрелище было внушительным даже в относительной темноте летней северной ночи. Не могу сказать, что мне не было страшно, – было, и еще как, но выхода у меня не было, поэтому я шагнула к луже и, подражая сержанту, дрессирующему на плацу новобранцев, завопила:
