– Да кто ей ее покажет, от ифранки все как от чумы бегут. А тропа эта лесная, старая, ее только старики и помнят. Но пройти можно.
И они прошли. Дорога оказалась достаточно удобной и должна была вывести к широкому полю между деревушками Беток и Кру. Рауль попробовал мысленно нарисовать тропу на карте, но у него ничего не вышло. Похоже, клирики, составлявшие описание здешних земель, на деле сидели на каком-нибудь постоялом дворе, довольствуясь лишь тем, что им рассказывали. Как бы то ни было, тропа существовала, и двенадцатитысячная армия решительно ступила под сплетенные ветви.
К ночи повалил снег. Идущей вкруговую по пустым полям армии Агнесы пришлось тяжко, но армию Филиппа прикрывали то стволы деревьев, то склоны холмов. Лошади шли весело и бойко, ветер был настолько любезен, что дул идущим в спину, и Рауль решил, что это, равно как и отыскавшийся в лесистых холмах проход, хорошее предзнаменование. Их проводник молча ехал на своей короткохвостой лошади рядом с предводителями. На расспросы он отвечал быстро, но коротко, и вскоре ре Фло оставил его в покое. Свое дело делает, и отлично, а лезть в чужую душу… Шрам на лице совсем свежий, кто знает, что заставляет парня отмалчиваться.
Всю ночь рядом выла собака, воины пытались ее подстрелить или хотя бы прогнать, но в снежной замети можно было потерять отряд солдат, а не то что свихнувшуюся псину. А может, никакой собаки и не было, и это выли привидения, выпущенные из преисподней, чтобы напомнить клятвопреступникам об их грехе. Принц Гаэльзский до утра пролежал с открытыми глазами, закрывшись с головой одеялом. В той же комнате на другой кровати должна была спать матушка, но в эту ночь она не пришла.
Филипп знал, что за дверью стоят вооруженные мужчины, но все равно ему было очень страшно. Принц понимал, что врагов-людей можно не бояться, но вот то, что выло и плакало за окном, заставляло дрожать от ужаса. Кормилица рассказывала ему о Хозяине Тьмы, который уносит к Проклятому детей, которые не слушаются или чьи родители согрешили. Филипп всегда слушал матушку, но вот она сама… Принц слышал, как воины говорили, что грех нарушать освященное Церковью перемирие, а матушка сказала, что это ее дело и что она скорее отдаст всю Арцию Проклятому, чем корону – Тагэре.
Филипп старательно заучил то, что ему велели, а потом, хотя ему было очень страшно, не закрыл глаза и смотрел, как одни люди вели других со связанными за спиной руками. Двое пытались вырваться, один упал на колени, но все остальные… Мальчик чувствовал, что они презирают и ненавидят и матушку, и сигнора маршала, и его самого. Только высокий золотоволосый юноша в синем улыбнулся ему, и принцу ужасно захотелось с ним познакомиться. Но матушка его не пустила. Она сказала, что это враг, и приказала выйти вперед и сказать то, чему его научили, но он запутался.
А улыбавшегося ему юношу убили, хотя сигнор маршал просил этого не делать. И он тоже пробовал просить, но матушка велела сказать, что «Тагэре – это бешеные псы, и всех их нужно уничтожить». Он и сказал, только у него отчего-то не вышло слово «псы», а получилось «спы».
А потом огромный старик в грязных доспехах и без плаща крикнул что-то, что Филипп не понял, а лицо мамы стало красным, как ее платье. Воины бросились вперед, юноша в синем попытался заслонить старика, но тот вырвался. «Смотри, сука, как умирают ре Фло» – вот что он крикнул. И мама очень рассердилась, когда он потом спросил ее, что это значит. Старик, который был страшным, хотя у него были связаны руки, вышел вперед, а светловолосый тронул его за плечо и сказал, что… Что Тагэре даже умирают первыми. А страшный вдруг ему поклонился. И не только он, но и другие пленники, и даже некоторые из воинов.
И тут толстый сигнор, который стоял рядом с маршалом, вдруг плюнул под ноги и ушел, и за ним ушли и другие нобили, и вместо них встали эскотцы в полосатых плащах. Кто-то из связанных крикнул, что не поймешь, кто чей матрас, и мама закричала, чтобы скорей кончали. Люди в масках стояли и ждали. А он так хотел, чтобы пленников развязали и отпустили домой. Но матушка сжала его руку так, что потом долго болело, и он сказал, как его научили: «Смерть изменникам», а потом закрыл глаза и вдруг услышал, как с ними говорит божий вестник. А когда открыл, увидел тело и окровавленную голову, которую держал человек в маске. И тогда ему стало плохо. Он не помнил, как его унесли. Вечером матушка пришла сказать, что она недовольна. А он спросил ее, они теперь клятвопреступники или нет. Она рассердилась еще больше, и он понял, что клятвопреступники. Значит, за ним придет Хозяин Тьмы и заберет к Проклятому… Он, наверное, уже тут.
Скрипнула дверь, и мальчик сжался в комок под одеялом, но это была матушка. Филипп не хотел, чтобы она поняла, что он не спит, и старательно закрыл глаза. Но матушка не стала поднимать одеяло, а постояла на пороге и вышла. А тот, за окном, все еще выл…
Погода была отвратительная. Буран, возможно, последний в этом году, смешал серое небо с промерзшей землей. Недавняя оттепель, когда стаял почти весь снег, сменилась сначала заморозком, а теперь вот этим снегопадом. Рауль ре Фло, то и дело стряхивая с плаща снег, старательно вглядывался в воющее месиво. Хорошо хоть ветер в спину. Если так и дальше пойдет, лучники Тагэре получат заметное преимущество. Интересно, хватит ли у Агнесы и Батара ума переждать ненастье, или они с ходу бросятся в бой. Лично он, Рауль, готов воевать хоть с кем, лишь бы не с ветром, но Агнеса ослеплена яростью, она полагает, что возьмет несмышленыша Филиппа и его строптивого кузена чуть ли не голыми руками. Правду сказать, у змеищи есть основания для самоуверенности. Лумэнов больше раза в два, они уничтожили главного соперника, осталось лишь добить потрясенного врага. Правда, Анри у Масты показал, что Тагэре так просто не сломать, но потеря шести тысяч для пятидесятитысячного войска не смертельна.
Ну да ничего. У Кантиски в свое время было еще хуже. И лично он, Рауль ре Фло, не верит, что все решилось вмешательством святой Циалы и крылатых вестников, это потом наплели, чтобы не благодарить Рене Сгинувшего. Интересно, кстати, чего клирики так на него взъелись и как было все на самом деле… Проклятый, ну и мысли лезут в голову! Нет бы о деле думать.
Только бы выдержал Филипп. За Мальвани можно быть спокойным. Маршал обороняет центральный лагерь, ему самому достался правый фланг, а Филиппу – левый. Вообще-то, будущему королю следовало стоять в центре, но осуществить план Мальвани может только он сам. Маркиз взял на себя самое трудное, хотя в этом бою трудным будет, похоже, все.
Странно, Мальвани со слов какого-то Габриэля рассказал, что Луи ре Тин был убит при неуклюжей попытке защитить своего друга и господина. Граф прекрасно знал, как во время боя видят то, чего на самом деле нет, и, наоборот, не замечают действительно случившегося. Да и кто мог так походить на Луи, чтобы
