маленькой местью и вызовом, но та, похоже, увидела в этом лишь дань уважения. А с каким вожделением смотрела она на камни! Воистину, если бы у нее была душа, она бы ее отдала за них, не задумываясь. Агриппина продолжала обсуждать письмо, которое они напишут Его Святейшеству, а мысли Солы продолжали брести по своей невеселой тропинке. Она никак не могла придумать, как отомстить Генриетте, чтобы та не просто умерла, а испытала на себе хотя бы часть того, что она сделала с Шарлем.
– Девочка моя, ты меня не слушаешь, уж не заболела ли ты?
– Нет-нет, матушка, все в порядке. – Вечно она со своей заботой, словно другие ни на что не годятся. Но придется слушать…
– Думаю, нам лучше всего применить способ, открытый моим обжорой братцем много лет тому назад. Я напишу письмо своим почерком, на своей бумаге и со своей печатью, но так, чтобы при необходимости можно было доказать, что это подделка. Что-то такое, что хорошо меня знающие всегда отличат, это может…
Дальше Соланж не слушала. С ее глаз словно бы спала пелена. В том, что произошло с ней, виноваты не Генриетта и не Дорже, а Агриппина! Наставница, за которую она была готова дважды умереть.
Она все рассчитала, все! С первого же их разговора в доме Дианы! Нет, не тогда… Площадь в Мунте. Несостоявшаяся казнь Шарля Тагэре, когда ей стало страшно. Как сверкнули тогда глаза бланкиссимы! Она забрала ее в Фей-Вэйю и сделала так, чтобы она общалась лишь с ней. Именно она задала ей Вопросы, и именно она убедила ее в собственной бездарности… Да, но Агриппина отговаривала ее от вступления в орден. Отговаривала и сама же постригла! А сон? Что значил тот сон?! И видения в склепе? Не могла же Агриппина предусмотреть и их. Хотя это было не нужно. То, как ее встретили на родине, так или иначе возвращало ее в монастырь. Она смотрела на мир глазами Агриппины. Та ее не отпускала от себя ни на шаг, а потом взяла да и отправила в Тагэре!
Бланкиссима видела герцога, она знала гороскопы их обоих и понимала, что их швырнет друг к другу! А перед отъездом якобы случайно и с возмущением рассказала о заклятии. И никакой не Мулан, а она сама написала письмо герцогу. Агриппина знала мужчин и понимала, что герцог не упустит подвернувшейся возможности, а Сола не сможет ему отказать. И беременность можно было предсказать, с ее-то неопытностью иначе быть просто не могло… Агриппина выждала, сколько нужно, и послала за ней так напугавшего ее Мулана. Единственно, чего Агриппина не предусмотрела, так это силы их с Шарло любви и того, что герцог был готов бросить ради нее все. Но тут вмешалась случайность, он не смог прийти. А она от страха и одиночества сотворила то, чего от нее и добивались!
Агриппина знала! Она не по простоте душевной, а намеренно ее мучила, рассказав о письме Шарля, а потом дав им свидеться наедине. После такого что ей оставалось, как не ухаживать за выжившей из ума Виргинией, оплакивая несбывшееся и не глядя по сторонам! А Шарль, потерявший сразу любовь и семью, так как Эстела не простила… Он позволил себя уговорить на восстание, как и хотела бланкиссима, прочившая его на престол. Но и это еще не все… Агриппина играла не только ею, она окрутила всех!
– Вы правы, матушка, но вы сегодня и так слишком долго говорили. Налить вам лимонной воды?
– Спасибо, девочка, это то, что нужно. Ты теперь такая запасливая.
– Не я, Цецилия. Она с утра приносит столько всего, что не знаю, что с этим делать…. Так что, вы говорите, следует сказать Генриетте?
Генриетте сегодня говорить ничего не придется, не пройдет и оры, как убийца Шарля свое получит. И как только Сола раньше не догадалась, что следует делать! Век живи, век учись… хорошо хоть она наконец прозрела. Через двадцать с лишним лет! Впрочем, Агриппина окрутила не только ее, а всех сестер. Она ведь давно, чуть ли не с первого дня их знакомства шла к своей цели. Смерть Виргинии застала всех врасплох, сторонники Елены не хотели Диану и наоборот, а Генриетту ненавидели все. Нужно было кого-то избрать, и тут подворачивается девочка не от мира сего, ухаживающая за умирающей Предстоятельницей! Так просто!
И вот Рубины получает вернейшая ученица Агриппины, своими руками убившая любовь, прошедшая магическую инициацию и готовая во всем слушать свою наставницу. Именно это и нужно толстухе! Агриппина считает, что она знает, КАК встретить Проклятого, но она бездарна, а у Солы есть Сила! И поэтому ее загоняют в монастырь, заставляют убить собственного ребенка и отказаться от Шарля. Ради выдуманной угрозы, в которую никто не верит.
А Шарль погиб, и впереди только пустота… Потому что даже благодарность и доверие, которые в ней еще жили, благодарность и доверие к доброй и мудрой наставнице сегодня убиты. Агриппина умерла, так же как и Шарло… Нет! Шарло для нее все еще жив, он просто ушел далеко-далеко, а вот наставница мертва.
– Матушка, можно мне задать несколько вопросов?
– Конечно, девочка.
– Матушка, вы ведь знали про нас с Шарлем?
– Знала, – поколебавшись, ответила бланкиссима, – мне жаль, что так получилось, но неужели ты жалеешь о том, что в твоей жизни была любовь?
Нет, об этом она как раз не жалела. В ее жизни, собственно говоря, кроме этой любви, ничего не было, нет и не будет. Она жила ровно столько, сколько любила, но Агриппине об этом знать незачем.
– Почему вы меня отозвали? Или вы узнали позже?
– Я читала твои письма. Ты очень умно выгораживала Тагэре, но я знала о том, что происходит, не только от тебя, но и от брата. Ты лгала мне, хотя меня любила, и могла это делать только ради того, кого любишь еще сильнее. То есть герцога Шарля. Вы могли зайти слишком далеко…
– То есть дальше, чем нам позволили бы вы?
– Девочка моя, – вздохнула Агриппина. – Вы оба не принадлежали себе. Так уж вышло, что Шарль родился дважды Арроем, а в тебе есть, теперь я уже могу это признать, природная магическая Сила, сопоставимая с Силой героинь легенд. А времена вам достались страшные. Времена, которые предвещают возвращение Проклятого, восход Звезды Тьмы и, в конце концов, если Свет не победит Тьму, конец света и гибель всеобщую. Ты должна стать новой Циалой, как Шарль должен был явить собой нового Анхеля. Если бы вы остались вместе, для Благодатных земель вы были бы потеряны.
– Шарль погиб, – голос Солы прозвучал глухо, – погиб, и в этом виновата Генриетта.
– Так ты и это узнала? – Агриппина внимательно посмотрела на воспитанницу. – А я думала, ты никогда
