Довод Королей

бы не видно.

– Аддари, – сын Эльрагилла вопросительно поднял бровь, – как переводится: «Абмардюк кусси на поманда, рипаркуз ко виуро ханда...»? Может, у этих слов есть другое значение?

– Другое?

– Уж больно глупо звучит...

– Нет, все правильно. Я уже слышал эту песню. Перевести тебе?

– Лучше я буду переводить, а ты проверяй, как-никак учил нас ты.

«Я шел по коридору, по длинному темному коридору темного замка.

Я шел спасать тех, кого встречу, и биться с порождениями Тьмы.

Вдруг сзади меня выросла стена. Высокая, черная стена,

А впереди я увидел... – Рамиэрль задумался, – «прамуда», как же это перевести?

– Ну, в общем, это такая куча из всяких вещей, за которой можно укрыться и отбиваться от нападения.

– Понял. «...я увидел прамуду, под ней лежала девушка, прекрасная обнаженная девушка». Погоди! Она лежала под кучей? Как же тогда я увидел, что она прекрасная? И зачем ее туда положили?

– Тут лучше сказать «перед кучей», – улыбнулся Аддари, и Роман понял, что наконец-то нашел способ отвлечь друга от грустных мыслей. Выходит, и дурацкие песни на что-то годятся, – да, лучше «перед» или «возле», но оно не влезает в размер, вот они и поют «под прамудой»...

– И все равно нечего обнаженным девушкам валяться перед кучами, – не одобрил Нэо, – значит, валялась она, валялась, а «из-за прамуды на меня бросились абмардюки». А это что за звери?

– Это... Ну, когда черный маг оживляет трупы и они делают то, что он хочет.

– А у вас в Луциане разве такое есть?

– Нету. Свет это запрещает. Но в Бездне есть колдуны, которые поднимают мертвых.

– Ну и в поганое местечко мы с Норгэрелем собрались. Мало того, что там Тьма и нельзя жить, там еще и абмардюки бегают. А что они за прамудой делали? Ждали, когда придет кто-то, чтобы на них напасть? – Роман прислушался к пению. – Ага, значит, «бросились они на меня, но я схватил девушку на руки и начал наносить удары порождениям Тьмы», интересно, сколько у меня рук? Ну ладно, возможно, это паладинистый паук поет. Так, «я начал наносить удары порождениям Тьмы, и они падали мне под ноги, но на их место приходили все новые».

Аддари, а почему они падали, там скользко было? Я же не мог их убить, они и так мертвые? Ладно, может, дальше об этом будет. «Они хотели убить прекрасного принца, но я не позволил им...» Все. Хватит! Не могу больше! Принц-то там как очутился? Перед прамудой он НЕ валялся, там только голая девушка была. Значит, он валялся ЗА прамудой. То есть абмардюки, прежде чем напасть на меня, должны были его прикончить. Я им помешать не мог, так как через кучу не прыгал, на руках у меня девица, да я еще и дерусь.

– Нэо, – Солнечный принц уже не улыбался, он смеялся в голос, – когда ты... Когда ты говоришь так... Как представлю все это...

– Погодите! – вмешался Норгэрель. – Сейчас припев будет. – И дрожащим голосом сын Ларэна и Залиэли перевел:

– Я ничего не боюсь! Я – паладин Света!
У меня длинные стройные ноги и золотые волосы.
Мои прекрасные глаза мечут молнии,
Мое сердце – сердце Льва, моя рука тверда,
Мой меч беспощадно разит предавшихся Тьме
И извративших дело Света...

– О, Творец и его Розы! – выдохнул Роман.

– Это еще не все!

Я строен, как тополь, и быстр, как ветер,
Моя рука не дрогнет в бою с порождениями Тьмы,
Мои песни потрясают Бездну и покоряют сердца девственниц,
Но я не желаю их, я выше женской любви.
Я служу Свету. Я люблю Перворожденных.
Я – паладин Света. Я прекрасен и непобедим,
Я непобедим и прекрасен. Я – дитя Света!

– Звездный Лебедь, – Роман утер выступившие на глаза слезы, – надо же до такого додуматься! Альмик? И ты их ненавидишь? Таких из себя прекрасных?!

– Да, – бунтарь не был расположен к веселью, – ненавижу. Они жестокие, подлые и продажные. Вы можете смеяться, вы сильнее их, вы пришли и ушли, а нам с ними жить. Они позорят людей, выставляют нас Бездна знает кем.

– Не волнуйся, – махнул рукой Нэо, – Свет и эльфов они выставляют еще хуже. Кстати, ты всерьез решил идти с нами? Зачем это тебе?

– Затем, – буркнул Альмик, которого тряпки паладина и слегка подправленная Романом внешность отнюдь не сделали более учтивым. – А этих с собой нечего тащить.

После нападения тыквоносцев Альмик самопроизвольно назначил себя защитником Аддари, который словно бы угас. Жить с мыслью, что родной отец подсылает к тебе убийц, непросто. Солнечный принц старался держаться, но получалось у него, прямо скажем, не очень. Альмик это видел и на свой манер пытался поддержать товарища. Мысль, что эльф эльфу рознь, овладела бунтарем окончательно и бесповоротно, но тем непреклоннее он был, когда речь заходила о рыцарях Солнцецвета.

– Когда эта сволочь крашеная нас с потрохами предаст, поздно будет думать, – уверенно заявил