Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1

– Какого полка? – тупо переспросила Матильда. – Прошу простить, я что-то не в порядке.

– Полковника Коннера, – спокойно повторил капитан. – К вечеру вы его увидите.

– Мы ваши пленники? – устало уточнил Дуглас.

– Вас искали тараканыши, – пояснил Грир, – значит, вы поедете к Коннеру, а дальше ему решать.

– Нет, – выдохнула Матильда, – ни к какому генералу я не поеду, а сдохну. Тут. Вместе с Бочкой…

– Бочка – рысак госпожи, – пояснил Темплтон. – Сами видите, что с ним. Да и мой немногим лучше.

– У нас есть запасные кони, – утешил главарь, – а до Ланнэ не так уж и далеко.

– Бочку не брошу, – принцесса зло уставилась в жизнерадостную обветренную рожу, – не для того его вела, чтобы бросить…

– Оно так, – подал голос рябой разбойник, – лучше бабу бросить, чем коня.

– Как на тебя, – заржал кто-то с разными глазами, – так точно лучше!

– Поведем в поводу, – решил капитан, – и вашего, сударь, тоже. Колен, веди запасных, Жабку возьми, он посмирнее будет. Сударыня, вам помочь?

– Гица, – Лаци уже стоял на земле, – слезай.

Матильда слезла и даже не грохнулась, хотя земля и встала дыбом не хуже Бочки. Освободившийся от тяжести рысак не шевельнулся, остался стоять, свесив голову и тяжело поводя боками, по бабкам задних ног струилась кровь…

– Я его повожу, – предложил разбойник, предпочитавший бабам лошадей. – Рысак на галопе – горе горькое…

– Некогда водить, – покачал головой капитан, – в Шамонэ отряд видели, говорят, побольше этого, не упускать же! Закатные твари, да он шагу сделать не может… Сударыня, мне очень жаль, но вашего коня придется оставить. Разумеется, на время.

На время… Как же! Станут они с перекормленным рысаком возиться. Пристрелят и скажут, что так и было. Рука принцессы рванулась за пистолетами и не нашла ничего, кроме мокрой рубашки.

– Коня не брошу. – Матильда придвинулась поближе к взмыленному боку. – Знаю я вас…

Бочка тоскливо вздохнул и опустил голову еще ниже. Ее Высочество торопливо оглядела разбитые ноги – рысак на галопе изранил сам себя, к счастью, несерьезно.

– Погодь. – Сердобольный разбойник уже стоял рядом. – Парни, не перцовая есть у кого?

– Держи, – курносый крепыш вытащил из сумки флягу, – медовка… Отдашь при случае.

– Хозяйка отдаст. – Рябой умело просунул флягу меж лошадиных зубов. Жеребчик и раньше не отказывался от винного жмыха и яблочной бражки, но до касеры дело не доходило. Теперь дошло.

Смертельно уставший Бочка не стал трясти головой и отфыркиваться, а плотно сжал губы. Попав под язык, касера подействовала мгновенно, глаза жеребчика съехались в кучу, но дрожь в ногах прошла, а уши встали торчком. Милое создание задрало верхнюю губу и весело захрюкало, выражая полное удовлетворение жизнью и готовность к дальнейшим подвигам. Ни в Эпинэ, ни в целом Талиге не было в этот миг лошади здоровее, резвее и жизнерадостнее.

– Твою кавалерию, – не выдержала Матильда, держась за плечо Лаци, – все выдул, поганец! А мы, выходит, подыхай?!

Часть третья «Повешенный»[15]

Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.

Франсуа де Ларошфуко

Глава 1 Ракана (б. Оллария) 400 год К. С. Вечер 15-го дня Зимних Скал

1

Уже привычно сомкнулись двери, отделяя Высокий Совет от остального мира. Мевен замер лицом к порогу и спиной к Его Величеству, а заменивший Дэвида Рокслея Лаптон встал у королевского кресла. Робер покосился на его предшественника: граф глядел в пол, серое траурное платье казалось погребальным саваном. Карваль опасался за рассудок последнего из Рокслеев, и Робер эти опасения разделял – Дэвид ускользал от жизни, словно уходя в серую пустоту.

Важно пробили новенькие часы, повернулся украшенный созвездиями циферблат, Полуденного Спрута в облицованной золотыми пластинами башне сменили Закатные Кони. Наступил вечер, вцепился в сердце красными когтями, требуя вспомнить. Повелитель Молний был бы и рад, но лихорадка вымела голову и душу подчистую, оставив лишь тени.

Часы отзвонили, Мевен и Лаптон, согласно уставу, поспешно сменили плащи, теперь они были в алом. Лиловый атлас лег на ковер вечерними тенями. Его Величество поднял руку, сверкнули камни четырех колец. Неужели этот человек мог продать фамильный янтарь, чтобы сводить друга в таверну? Неужели у него были друзья?

– Эории Кэртианы, – королевский взгляд скользнул по разноцветным скамьям и остановился на сверкающем Звере, – мы, Альдо Первый, объявляем Высокий Совет открытым. У нас мало времени и много дел, но сначала сплетем боль с радостью.

Дом Скал понес тяжелую утрату. Смерть унесла Джеймса Рокслея и Арчибальда Берхайма. Оба были истинными эориями и Людьми Чести, да будет им покойно в Рассвете. Орстон!

– Мэратон! – прошуршали эории, но Дэвид даже губами не шевельнул.