Проэмперадор Надора осведомлен об обуявшей мертвую даму тревоге, только армия движется не к столице, а от нее.
В пятый день Весенних Ветров отдохнувшие войска покинули изонийский лагерь и той же дорогой, по которой пришел Фридрих, двинулись к границе Гаунау. Сломя голову, конечно, не неслись, но и времени не теряли: Фридрих еще не принес Талигу всей пользы, на которую был способен, и Лионель собирался выжать принца досуха. Через полчаса начинался совет. Второй после приснопамятного сражения. На первом генералы не торопились советовать Проэмперадору, что делать дальше. Надо полагать, вспомнили его мысль — из Каданы удобно перенести боевые действия в Гаунау.
Проэмперадор ожидания оправдал, объявив, что выступает на запад, но этим и ограничился. Он знал, что прикажет, едва Хеллинген подвел итоги сражения, но объявлять о вторжении в сильную и раздраженную неудачей страну следует должным образом. Так, чтобы соратники поняли, что другого выхода, кроме как победить еще раз, просто нет. Теперь время пришло. Маршал развернул карту и сосредоточенно уставился на нанесенные рукой каллиграфа надписи, отмечая места, где успели побывать люди Реддинга. Завтра нанесенная на бумагу линия обернется говорливой речонкой, переступив которую ты начнешь большую войну, а уже не нарисованные горы закроют горизонт, отрезая армию и от выжидающей Каданы, и от Надора. Завтра пути назад не будет. Только вперед, через вражеские земли к перевалам и оттуда — в Бергмарк. Савиньяк резко оторвался от карты.
— Сэц-Алан!
— Мой маршал!
— Разыщите полковника Вайспферта.
Входя, генералы улыбались и шутили. Они знали, что услышат, и хотели услышать именно это. Отдохнувшая и разжившаяся трофеями армия рвалась дощипать «гусей», и Чарльз Давенпорт отнюдь не являлся исключением. Изонис почти смыла из памяти Надор, да и маршала стало выносить как-то проще. Высокомерие, скрытность и резкость никуда не делись, но за дурным характером Давенпорт теперь не мог не видеть таланта, отваги и удачливости. Требовать от начальства бо?льшего — глупо. Лучше побеждать с Савиньяком или Алвой, чем сдаваться с Фердинандом, каким бы добрым и приятным тот ни был. Король шептал, что все пропало и нужно сложить оружие. Его маршалы дрались за Олларов и Талиг вопреки Оллару. Давенпорт мог быть только с ними.
Чарльз невольно улыбнулся вошедшему последним Хейлу и, затворив дверь, застыл у порога, глядя, как костяк армии занимает место вокруг единственного стола. В последний раз скрипнул стул, чихнул так и не выздоровевший до конца Фажетти, сверкнул своими изумрудами обрамленный Фридрих…
— Господа, — черные глаза Проэмперадора привычно сощурились, — я намерен ответить на три вопроса, которые вы не задали на прошлом совете, что, поверьте, я оценил в полной мере. Вас волнует, не ударят ли каданцы нам в тыл, не ударят ли они же по Надору и что мы будем делать в Гаунау.
Два первых опасения отметают сами каданцы. Нас, как вы можете видеть, вторую неделю сопровождают усиленные разъезды, но никаких попыток обменяться письмами или пулями хозяева не предпринимают. Это подтверждает пришедшие еще зимой сведения. Сторонники войны с Талигом в Хёгреде нынче не в фаворе. Его величество Джеймс в должной мере оценил не только наши осенние успехи и недавний разговор с Фридрихом, но и Хексберг. Ему остается одно — ждать.
Если мы увязнем в Гаунау или, паче чаянья, потерпим поражение, Кадану может вновь обуять приступ храбрости. Нет — возобладает осторожность. Что до Надора, то для его защиты хватит гарнизонов и корпуса Кодорни, который я возвращаю в распоряжение Лецке. Соответственно, обязательства Талига перед Бергмарк ложатся непосредственно на нас. Хайнрих уже начал наступление на перевалы, но бергеры продержатся столько, сколько нам нужно. Хеллинген, каковы наши силы?
Начальник штаба развернул бумаги, но смотреть в них не стал.
— После сражения и сбора отставших, — объявил он, — мы располагаем девятнадцатью с половиной тысячами пехоты. Численность конницы: семь тысяч триста. Потери в конском составе удалось полностью возместить за счет трофеев. То же и с артиллерией. С учетом захваченных орудий у нас сто восемь пушек, в том числе две конные батареи. Запасы пороха, пуль, ядер — достаточные для продолжения кампании. С провиантом на ближайшее время трудностей также нет.
— Благодарю. Реддинг, что видели ваши люди?
Командир «фульгатов» был краток.
— Почти ничего, — с легкой досадой объявил он. — На той стороне в непосредственной близости войск нет. Фридрих тоже убрался в глубь страны.
— Тем не менее нашему другу нужно оправдаться перед тестем. — Маршал неожиданно усмехнулся, словно увидев нечто забавное. — Сделать это он может, лишь перехватив нас на границе, иначе выйдет большой конфуз. Повел войска, проиграл, притащил на хвосте талигойцев и продул еще раз. Хайнрих таким оборотом будет крайне недоволен. В отличие от Бруно.
Я верю в нашего принца. Он просто обязан, не обременяя тестя дурными вестями, подгрести к своему поредевшему воинству все приграничные части и выступить нам навстречу. Больших сил на границе с Каданой гаунау не держат, серьезных подкреплений «Неистовый» быстро не соберет, а посему приказываю: на рассвете двадцать третьего дня Весенних Ветров перейти границу и двинуться по направлению к Альте- Вюнцель. Это крупный город. Угроза его захвата заставит Фридриха поторопиться. Дальнейшее зависит от его высочества и расторопности «фульгатов». На этом все. Господа Айхенвальд и Вайспферт, прошу вас задержаться. Реддинг, с заходом солнца отправляйте людей в глубокую разведку, а сейчас пришлите ко мне Уилера.
— Мой маршал! — вскинулся полковник. — Капитан Уилер выполнил приказ губернатора Лецке… Антал слишком хорош для Надора. Держать его в тылу — излишняя роскошь, да еще когда мы подняли медведя…
— Чем вы хороши и заодно плохи, так это тем, что сами делаете выводы и сами действуете. — Савиньяк чуть улыбнулся, словно ему одному понятной шутке. — Капитан Уилер мне нужен через полчаса. Смайс, что у вас?
И все. Больше ни одного слова, пока за последним из уходящих не закроются двери, а Уилер попался. Проэмперадору не нравится, когда капитаны ставят генералов в дурацкое положение, а именно это и проделал бравый «фульгат». Разминувшийся со схлопотавшим по осени пулю капитаном Чарльз немало наслушался о его подвигах от Робби Дира, и вот вчера Антал свалился на голову товарищам с двумя бочонками алатской касеры и каким-то письмом.
— Повезло! — громогласно вещал он. — Верите, братцы, шесть раз просился, а Лецке, Леворукий его побери, — ни в какую! Дескать, новобранцы у него не знают, с какой стороны на лошадь садиться! Они не знают, а я им руки тем концом вставляй?! Да из меня нянька, что из шляпы штаны!
Уилер совсем было наладился сбежать, и тут понадобилось догнать выехавшего часом раньше курьера. «Фульгат» предложил свои услуги, ничего не подозревавший губернатор кивнул, и Антал бросился догонять… Догонял он аж до приграничной каданской деревушки, где армия Савиньяка задержалась на дневку.
Воссоединившийся с товарищами капитан рвался протереть глаза заветным бочонкам, но попойку накануне марша не устраивают даже «фульгаты». Уилер подкрутил усы и отправился дразнить маячивших на горизонте каданских вояк. Он рассчитывал на заступничество своего полковника. Увы, Савиньяк слишком походил на Леворукого, чтобы уступать кошкам, даже закатным. Хорошо бы, обошлось головомойкой, но с командующего станется отправить беднягу назад, к Лецке, и как бы не теньентом.
— Будет исполнено! — Смайс, держа двумя пальцами приказ, скрылся за дверью. Проэмперадор отодвинул блеснувшего зеленью Фридриха и что-то положил на стол.
— Господа, — сообщил он, — я получил письмо от одной дамы…
— Господа, я получил письмо от одной дамы, присутствовавшей при гибели Надора. — Лионель положил письмо на стол, не забыв убрать первый лист. Госпожа Арамона писала не только о Надоре, а маршал не любил раскрывать все карты. — Капитан Давенпорт, вероятно, вспомнит ее и, еще более вероятно, ее дочь. Селина Арамона — девица редкостной красоты. Сейчас мать и дочь находятся в Найтоне. Мать утверждает, что их спас от смерти выходец, что гибель Надора не случайна и что в Олларии, по
