вспоминать мориска было невозможно.
— Мы взяли слишком на восток от Придды, — обосновал свои выводы Валме, — слишком на запад от Варасты и слишком на север от всего остального. Остается Оллария. Меня это устраивает.
— У вас там дела?
— У меня там Котик и посольство. После вашего отъезда я собирался вплотную заняться обладателем множества штанов и потому не объявлял о своей отставке.
— В таком случае, сев на Моро, обладатель поступил в высшей степени мудро.
— Вы так думаете? — Марсель с легким сомнением взглянул на маршала. — Конечно, то, что не нравится Валмонам, должно быть убрано, но я пока только виконт.
— Вы себя недооцениваете. Я самого высокого мнения о вашем батюшке, но хватать за шиворот мироздание только потому, что в столице не стало цветочниц, граф Бертрам, в отличие от вас, не стал бы.
— Если их не стало из-за мироздания, к кошкам его! — Ворон в кои-то веки был не прочь поболтать, упускать такой шанс Валме не собирался. — Я тут вспоминал нашу с вами первую прогулку и младшего Манрика… Ведь был секундант как секундант, а потом взял да и взбесился вместе с прочими фламинго. Тоже, скажете, мироздание?
Батюшка бы уточнил, что птицы, в отличие от медведей, беситься не могут, но граф был пристрастен: Манрики пакостили в Надоре, а Колиньяры — под самым носом.
— Манрикам не повезло, хотя они думали наоборот. — Алву образ бешеных фламинго не коробил. — Наш друг Бонифаций наверняка бы назвал это искушением, уж слишком во многих сидит маленький Франциск и толкает строить свои королевства и считать чужие промахи. Дескать, я не хуже, я тоже могу, только дайте!.. Манрикам судьба решила дать. На Леопольда свалилось то, о чем он мечтал, но на что не надеялся. И задавило. Вместе с Талигом.
— Может, Талиг и не земной Рассвет, — заявил Валме и сам себе удивился, — но в нем бывало весело. Я не о цветочницах, хотя и о них тоже. Люди жили, чего-то ждали… Пока я не увидел Ракану, я и подумать не мог, каким славным местечком была Оллария, а уж каким милым теперь кажется Сильвестр… Не умри он, сколько уродов так бы и прожило людьми. Даже кем-то уважаемыми… Вам скучно?
— Скорее смешно.
— Что смешно? — не понял Марсель. Глаза у Алвы все еще были хороши до неприличия, но вот взгляд…
— Смешно, как быстро все рушится. Год назад мы жили в другом мире и занимались милой ерундой. Она даже казалась важной.
Ерунда была действительно милой, особенно угощаемый вином Штанцлер.
— Рокэ, я так и не понял, — поторопился загладить непрошеную сентиментальность Валме, — зачем ызаргам магнусы?
— Ызаргам незачем, — Ворон почти улыбался, — а вот магнусам… В пресловутой Гальтарей считали, что после смерти всем полагается спутник, а вот какой, зависит от заслуг покойного. Мориски пошли дальше и избавили Леворукого от лишней возни. В Багряных землях мерзавцев отправляют в Закат с готовыми спутниками. Раньше ызаргов ловили в степи, потом начали разводить и вывели несколько пород. Кажется, даже есть одна лысая…
— Брр! — скривился Валме. — Я бы предпочел захватить с собой Котика, но по отношению к нему это было бы свинством. А вы возьмете с собой какого-нибудь Килеана?
— Если буду знать заранее. Боюсь, я вряд ли замечу свою кончину, так как очнусь в Закате в вашем милом обществе.
— В таком случае, — воспрял Валме, — нам все-таки стоит выпить брудершафт. Кстати, я вижу впереди подходящее местечко…
Глава 2
Хербсте
Печальный язык
Ночью подошли последний батальон и артиллерия. Теперь Жермон чувствовал себя уверенней. Выспаться, разумеется, не удалось, но ожидание схватки бодрило не хуже столь любимого сонями шадди и точно так же горчило, но если что-то налито — пей.
Генерал отпустил брадобрея, в первый раз за день подкрутил усы и бодрым шагом покинул белый домик, уступленный по осени местным священником коменданту форта Печальный язык и переуступленный приведшему подкрепление генералу. Комендант Рёдер был не просто гостеприимен, но откровенно счастлив. В первую очередь тем, что главный здесь больше не он. Ариго полковника за это никоим образом не осуждал — Рёдер был человеком смелым и толковым. Когда «дриксы» начали переправу, он не растерялся. Оставив один из двух имевшихся в его распоряжении батальонов стеречь форт, полковник повел второй навстречу десанту.
Сбросить «гостей» в реку одним ударом не вышло, дриксы стояли твердо, и их полку все прибывало. Рёдеру пришлось отступить и подумать об обороне — «гуси» обнаглели настолько, что окружили форт и даже попробовали атаковать. Неудачно, но с первого раза только яйца вдрызг… Дриксы притихли, выжидая, пока на северном берегу аккурат напротив форта не вырастет мощная батарея. Первые залпы прозвучали едва ли не в тот миг, когда Жермон и фок Варзов подняли прощальные бокалы.
Талигойцам отвечать было нечем — пушки форта для стрельбы через Хербсте не годились; другое дело, что и дриксенская игра свеч пока не стоила. Печальный язык строился сразу после Двадцатилетней, а значит — на совесть, вдобавок Рёдер укрепил старую кладку, подсыпав, где можно, земли. Чтобы разнести форт, «гусям» предстояло сжечь немало пороха, а не овладев Печальным языком, моста в узости не навести — бомбардиры Рёдера пристрелялись как следует. Дриксы попробовали погарцевать на самом мысу и получили по каскам со второго выстрела.
Больше черно-синие кавалеристы на Языке не красуются, и понять их можно, но дальше-то пушки Рёдера неопасны. Странно, что берег в обе стороны пуст — никто не умывается, не набирает воды, не греется на солнышке, наблюдая за фортом. Конечно, в прибрежных кустах кто-то сидит, благо заросли сползают до самой воды. Воды… А вода стоит еще высоко… Парой недель позже будет проще и переплывать, и мост навести, а уж через месяц… Но Бруно ждать не стал. Этого Жермон не понимал, несмотря на объяснения хоть фок Варзов, хоть Ойгена.
Бестолковый генерал снова подкрутил усы и мимоходом потрепал по шее обозную лошадь. Та благодарно вздохнула и прикрыла глаза. Обычное утро в военном лагере, сколько их таких уже было… Жермон шел среди палаток, как ходил по стенам Агмарена, и наслаждался почти тишиной. Дриксы еще не возобновили обстрел форта — противостоящий Ариго генерал, будучи человеком методичным, начинал и заканчивал пальбу в одно и то же время, подтверждая мнение Вольфганга о незыблемости царящих у Бруно порядков. Сперва завтрак, а потом обстрел. Сперва обстрел, а потом ужин и сон. До завтрака и нового обстрела. Все очень солидно, очень продуманно и очень просто.
Жермон еще терзался сомнениями средь мариенбургской сирени, а дриксенская конница выходила к Хербсте. Прямо против форта. К длинному мысу, подарившему рыбацкой деревушке и переправе самое дурацкое из слышанных Ариго названий. Кавалеристы горделиво горячили коней перед носом Рёдера, а «гусиная» пехота скромно переправлялась в полухорне выше по течению. Скромность не помогла — Рёдер разведкой не пренебрегал. О подходе дриксов полковник узнал за несколько часов и тут же разослал дозоры, каковые и обнаружили в камышах лишних «птиц»…
Запах приправленной мясом каши намекнул, что пора бы и к столу, но Ариго всегда доводил обход до конца. Взгляд привычно ловил каждую мелочь и так же привычно убеждался — порядок. Солдаты собирались у костров, вытаскивали и протирали ложки, пересмеивались в предвкушении завтрака. Сердобольный кашевар прикармливал местного лохматого пса, пес смотрел умильными глазами и усердно
