Голова исчезла, и за дверью послышался грохот падающего тела, потом нетвердый голос запел:
И ночную тишину огласил раскатистый смех порядком подвыпивших приятелей.
А в Форт-Себастьяне в своей комнате спал сэр Джордж Кейтор. Рядом на ночном столике лежала книга Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой», которую он нашел в кают-компании.
Сэру Джорджу снилось, что он плывет на «Наутилусе» вместе с капитаном Немо и оба они разглядывают через огромные стеклянные иллюминаторы подводной лодки гигантских моллюсков, неуклюже проплывающих мимо. От удовольствия сэр Джордж даже причмокивал во сне.
Ричмонд тоже спал. Он не видел снов и не храпел, а просто крепко спал. Лежавшие на столике у изголовья наручные часы со светящимся циферблатом излучали слабое сияние, которого хватало, чтобы выхватить из темноты висевший на стене пистолет.
Нил Грейсон бодрствовал, думая о Дафни. Лежа в постели с сигаретой, он гадал, что сейчас она делает. Спит или думает о нем? Грейсон решил, что, как только наступит утро, он отправится в Мору. Там на берегу ему обязательно встретится какой-нибудь рыбак, который сможет доставить его на «Данун». Ответ из Лондона, должно быть, уже получен. Правда, Грейсон понимал, что попросту ищет повода, чтобы остаться на корабле и позавтракать вместе с Дафни. Ему не терпелось увидеть ее, услышать ее голос. Грейсон с удовольствием выдыхал дым, с радостью думая о предстоящей встрече…
Сержант Бенсон, лежа на спине, оглашал комнату заливистым храпом. Живший в крепости кот с рваным ухом и раскормленный как сарделька спал у него в ногах, свернувшись калачиком.
В соседней комнате с блаженной улыбкой на лице спал и повар Дженкинс. Ему снилось, что он участвует в выставке цветов и что среди всех участников ему не нашлось равных, во всяком случае, его хризантемы оказались самыми лучшими. Их огромные косматые головы вызывали восхищение и зависть толпы, собирая вокруг множество посетителей. А Дженкинс, вспотевший от жары, но довольный, гордо стоял под тентом рядом со своими питомцами.
Казарма, где спали солдаты, на все лады оглашалась храпом и сопением.
На галерее у двери в Колокольную башню, прислонив винтовку к парапету, часовой закурил сигарету, не опасаясь, что его увидят.
А внизу, прислонившись спиной к воротам, капрал Хардкасл, назначенный на сегодня ответственным за ночной караул, наблюдал за крепостным двором. Наверху над черной громадой драконова дерева он заметил мерцающий огонек сигареты часового и даже хотел было подняться на галерею, чтобы устроить парню взбучку, но передумал, решив, что лучше закурить самому. В сторожевой будке полностью одетые спали трое солдат.
Полковник Моци отвернулся от окна и посмотрел на часы.
— Через десять минут, — тихо проговорил он, — они должны быть в крепости.
От этих слов дрожь пробежала по телу Мэрион. Она сидела на краю постели, раздираемая отчаянным чувством собственной беспомощности.
Глава 13
В двухстах ярдах от края одного из отрогов Ла-Кальдеры Миетус остановился. Им предстояло проделать отрезок пути по открытой местности, который хорошо просматривался с крепостной галереи. Еще не рассвело окончательно, но темнота постепенно рассеивалась, и их могли заметить из крепости.
Миетус повернул вправо, вступив в заросли кактусов и пуансетии. Остальные, словно безмолвные призраки, последовали за ним.
В сотне ярдов от ворот форта они выбрались на дорогу, ведущую в Мору. Пыльная дорога целиком поглощала едва слышные звуки, издаваемые их легкими ботинками на мягкой подошве.
Миетус ослабил лямку рюкзака и нащупал за поясом рукоятку ножа. Левую руку он держал на висевшем под мышкой автомате.
Миетус вытащил из-за пояса нож и убрал под рукав, чтобы тот не сверкал в темноте.
В пятидесяти ярдах от ворот крепости он сошел с дороги, знаком приказав остальным приблизиться. Сейчас он остановился у подножия столба телефонных передач, протянувшихся из форта в Мору. Он посмотрел на Сифаля и присел на корточки. Сифаль взобрался к нему на плечи, ухватился за столб, Миетус поднялся. В двенадцати футах от земли рука Сифаля нащупала нужные провода, перерезала их ножом, и когда они с тихим стуком упали на землю, Миетус снова опустился на корточки, а Сифаль спрыгнул на землю.
Миетус постоял прислушиваясь. Справа, над морем, небо светлело, где-то в прибрежных скалах парила невидимая чайка, словно с нетерпением ждущая рассвета и пронзительными криками возвещавшая о его приходе.
Они продолжили путь, двигаясь по одному. Вдоль каменных стен крепости, вымытых до блеска к приезду губернатора, тянулись душистые заросли жасмина, наполнявшего воздух густым ароматом.
Миетус и Лоренцен остановились у ворот. Лоренцен нащупал замок дверцы и вставил в него ключ. Замок оказался вполне современный. Времена взятия крепостей давно миновали.
Прочные дубовые ворота смогли бы выдержать удары тарана, но их непробиваемая мощь была нарушена крохотной железной дверцей с современным, хорошо смазанным замком.
Лоренцен приотворил дверь и застыл на месте. Миетус обернулся, посмотрев на остальных. Как всегда в такие минуты, он чувствовал прилив безотчетной холодной ярости. Он снова повернулся к двери.
Правой рукой сжимая нож, он распахнул, ее так, чтобы она с грохотом не ударилась о ворота, и шагнул вовнутрь. Под высоким сводом арки горела слабая лампочка, прямо под нею спиною к Миетусу стоял капрал Хардкасл. Смерть настигла его мгновенно, бедняга не успел ни испугаться, ни растеряться. Шагнув вперед, Миетус занес руку и вонзил нож ему под левую лопатку, Хардкасл со слабым стоном упал. Он был мертв прежде, чем успел коснуться земли.
Не оглядываясь на остальных, Миетус перешагнул через тело и растворился во мраке двора, направившись в обход лужайки.
Роупер и Плевски бросились к казарме, а Лоренцен и Сифаль приблизились к полуоткрытой двери сторожевой будки и остановились прислушиваясь. Внутри было тихо. Из подвала Флаговой башни доносилось мерное тарахтенье электрической подстанции, напоминавшее громкий стук невидимого сердца.
Лоренцен шагнул вовнутрь и потянулся к выключателю. Раздался щелчок, комната озарилась тусклым светом. Трое солдат спали прямо в одежде, возле каждой из кроватей стояло по винтовке. У окна на стуле лежала кипа старых журналов и газет. На низеньком столике стояли рядком немытые чайные кружки и пепельница, полная окурков. Посреди комнаты на стене висела цветная фотография Мэрилин Монро.
Один из солдат, проснувшись от света, сел на постели, почесывая затылок и раскрыв от удивления рот. Сифаль подскочил к нему и бесшумно приставил автоматное дуло к его лицу.
Лоренцен шагнул вперед и молча пнул ногой две другие койки. Спящие медленно зашевелились и сели на постелях, вдруг один из них чуть не свалился на пол. Ему помешал Лоренцен, который, угрожая автоматом, проговорил по-английски:
— Давайте без глупостей, иначе заработаете вот это!
— Эй, что еще за…
Автоматным прикладом Сифаль с размаху ударил по горлу вздумавшего было возмутиться солдата так, что тот треснулся головой об стену.
— Тихо!. — приказал Лоренцен хриплым голосом, в котором явственно слышалась угроза. — Всем встать и на выход! И без глупостей, иначе будут неприятности.
Солдаты, которые теперь окончательно проснулись, повскакали с постелей и стояли испуганные и растерянные, боясь шевельнуться.
— Пойдешь первый, — приказал Лоренцен солдату, занимавшему ближайшую к двери койку. — Теперь ты. И ты.
Он шагнул к выходу, солдаты повинуясь, последовали за ним. Шествие замыкал Сифаль.
— А сейчас в казарму, — скомандовал Лоренцен. — И чтоб без шума. Кто вздумает пикнуть, получит вот это. — И он помахал автоматом. Но в этом не было никакой нужды — прямо перед солдатами на земле лежало тело капрала Хардкасла. Выражение удивления и подавленности сползло с лиц солдат, они стояли
