стиснув зубы, с каменными лицами. Лоренцен знал, что наступил опасный момент. Когда человек отчетливо представляет себе свою смерть, страх в нем, конечно, остается, но вместе со страхом появляется и нечто иное: нарушается равновесие между чувством повиновения и бунтом. Процессия медленно стала двигаться через двор крепости.
А тем временем Роупер и Плевски добрались до казармы.
Ночь стояла жаркая, и дверь была открыта. Плевски включил свет. В комнате было всего пятеро солдат. Три кровати располагались вдоль одной стены, две — вдоль противоположной.
Несмотря на яркий свет, никто не проснулся сразу, и несколько мгновений Роупер, остановившийся возле пирамиды с винтовками, оглядывал комнату. Где-то внутри у него шевельнулось ностальгическое воспоминание о былых временах. Когда-то он тоже служил в этой армии и спал в таком же бараке…, такие же стояли грубые ботинки под кроватью, ремни и портупеи, спутанной паутиной свисающие со спинки кровати, фотографии на стенах и серые армейские одеяла…
Наконец один из солдат зашевелился и недовольно пробурчал: «Да выключите вы этот свет!» Сев на постели, он протер глаза и уставился на Плевски, тот шагнул к проходу между кроватями. Остальные тоже начали просыпаться, ворча и чертыхаясь, но, увидев вооруженных автоматами Роупера и Плевски, сразу притихли.
— Молчать и не двигаться! — ровным голосом проговорил Роупер.
— Какого черта…
С бесшумной легкостью балетного танцора Плевски подскочил к возмущенному солдату, и тот сразу замолчал, увидев перед носом зияющее дуло автомата.
— Так-то лучше, — сказал Роупер. — А теперь всем сесть!
Руки на затылок! И без глупостей, если не хотите неприятностей.
Солдаты повиновались.
Сзади из раскрытой двери послышался шум шагов — это Лоренцен и Сифаль привели часовых. Роупер и Плевски посторонились, чтобы пропустить их.
— Сесть на кровати, руки на затылок! — приказал Роупер новоприбывшим, продолжая стоять спиною к двери, потом обернулся и через плечо сказал Лоренцену:
— Останешься здесь.
Вынь из винтовок затворы и выброси в окно. — И он кивнул в сторону небольшого окошечка, расположенного в стене чуть левее от ближайшей койки.
Оставив в бараке Лоренцена и Сифаля, Роупер вместе с Плевски вышел во двор.
Огибая двор по часовой стрелке, Миетус знал, что его не видно с галереи, благодаря густым зарослям кустарника и высившейся громаде драконова дерева. Приблизившись к нему, он поднял голову и посмотрел наверх. Ночная тьма быстро рассеивалась, на фоне светлеющего неба теперь четко вырисовывались очертания парапета и Колокольной башни. Крутые ступеньки, ведущие вверх, терялись в темноте проема. Следов присутствия часового Миетус не заметил.
Он начал подниматься по лестнице. Когда его голова поравнялась с последней ступенькой, он увидел часового. Тот стоял, прислонившись спиною к двери в башню, и курил. Винтовка стояла в стороне. Взгляд часового был устремлен на верхние ступеньки лестницы.
Миетус обернулся и посмотрел вниз. Из дверей казармы лился яркий свет. Миетус видел, как группа людей проследовала в казарму, заслонив на время освещенный дверной проем. Он понял, что главное сделано и что шум теперь уже не так страшен.
Он снова посмотрел на часового. Тот слегка покашливал от сигаретного дыма. Миетус поднялся еще на две ступеньки, но когда занес ногу на следующую, часовой заметил его. Он отшвырнул сигарету и наклонился за винтовкой. Миетус догадался, что часовой скорее озабочен тем, чтобы его не поймали с сигаретой, а не мыслью об опасности. Он поднялся еще на две ступеньки и, почти уже ступив на галерею, выстрелил от бедра.
Автоматная очередь прорезала ночную тишину подобно грому, гулко отозвавшись многократным эхом по каменным стенам.
Часовой упал, его винтовка покатилась по каменным плитам галереи.
Подбежав к нему, Миетус присел на корточки и принялся шарить у него в карманах в поисках ключа. Когда он наконец нашел то, что искал, в левом кармане брюк, то почувствовал, что пальцы его сделались липкими от крови.
Нилу Грейсону по-прежнему не спалось, он встал с постели и оделся. Когда прогремел выстрел, он как раз спускался по лестнице, ведущей во двор. Последние полчаса он с трудом лежал в постели, уговаривая себя не спешить и не горячиться, как влюбленный юнец; но чем дольше он лежал вот так, тем больше крепло его желание поскорее очутиться на «Дануне».
И вот теперь он на ощупь пробирался по темной лестнице и преодолел уже половину ступенек. Когда прогремели выстрелы, он дернулся от неожиданности, сердце его бешено забилось.
Грейсон постоял, но выстрелов больше не последовало, и он пошел дальше, сердито поджав губы и думая, что кто-то из болванов часовых по неосторожности нажал на спуск. Когда узнает Ричмонд, уж он устроит этому растяпе хорошую взбучку, ведь от этого выстрела мог проснуться губернатор.
Грейсон вышел во двор и увидел свет в окнах казармы, и две фигуры заслонили дверной проем. Нил обогнул клумбу и крикнул:
— Что там у вас случилось?
Люди, двигавшиеся вдоль стены, остановились озираясь. Их лица показались Грейсону незнакомыми, внутри зашевелилось недоброе предчувствие. Один из чужаков поднял руку, Грейсон резко отскочил в сторону.
Четырехсотпятидесятидюймовая пуля со свистом пронеслась мимо, ударившись в стену. Грейсон бросился в кусты, перекатился и пополз к драконову дереву. Его толстый, как слоновья нога, ствол, покрытый гладкой корой, слабо поблескивал в предрассветной тьме. Обхватив его рукой, он подтянулся, намереваясь укрыться за ним, но в этот момент сзади снова раздалась автоматная очередь. Огненный шквал, изрешетивший ствол дерева, осыпал Грейсона градом мелких щепок. Издав протяжный стон, он уткнулся лицом в землю.
К нему подбежал Плевски, посмотрел на тело и бросился вслед за Роупером, который направлялся к комнате сержанта Бенсона.
Он догнал его уже возле двери. Когда она открылась, на пороге они увидели сержанта в рубашке и брюках. При виде незнакомцев Бенсон потянулся за пистолетом, но было поздно.
Ребром ладони Роупер ударил его по запястью, выбив из рук пистолет. Плевски приставил дуло к животу сержанта. Мгновение все стояли не двигаясь, потом Роупер сказал:
— Тебе повезло, что я не нажал на спуск. А теперь шагай в казарму. И давай без фокусов.
Тут дверь соседней комнаты отворилась, и из нее выглянул повар. Почесывая затылок, он проговорил:
— Что за шум? Что вы там, все с ума посходили?…
Он еще не увидел Роупера и Плевски, а те вышли из комнаты, толкая впереди себя Бенсона. Сержант положил руку сзади на плечо Дженкинса, повар обернулся, изумленно уставившись на него:
— Сержант? Да что тут…
Он осекся, увидев за спиной сержанта двух незнакомцев.
— Все в порядке, дружище, — мрачно проговорил Бенсон. — Только не горячись. Кажется, у нас неприятности, так что лучше не трепыхаться.
— В казарму! — приказал Роупер.
Дженкинс собрался было еще что-то сказать, но Бенсон впился пальцами в его плечо и предостерегающе покачал головой.
Первая автоматная очередь, выпущенная Миетусом в часового, разбудила Джона Ричмонда. Он сел на постели, нашаривая в темноте выключатель, еще не сознавая, что его разбудило. Было тихо, но в голове все еще стояло эхо прогремевшего выстрела.
Что это было? Он встал с постели, натянул брюки прямо поверх пижамы, потянулся за висевшим на стене пистолетом. И в этот момент опять послышалась автоматная очередь.
