надеть чистое белье. Он с трудом выкарабкался из джипа и едва не застонал в голос, когда при первом же движении все его раны, старые и новые, разом напомнили о себе.
Он отказался, когда полицейские предложили отвезти его в карете «скорой помощи» в больницу в Рокпорте. Его уже тошнило от госпиталей и больниц. По словам Донны Тома, пуля прошла навылет через мягкие ткани предплечья, не задев ключицу, нервные сплетения прямо над ней и крупную артерию внизу. Так что хоть в этом ему повезло. Скоро он выздоровеет и будет как новенький.
Впрочем, выглядел и чувствовал он себя дерьмово.
У Реджины испуганно расширились глаза, когда она увидела его. Она заехала в полицейский участок, чтобы доставить заказанную пиццу Сэму Рейнолдсу и Эвелин Холл, которые, похоже, разбили временно- постоянный лагерь в офисе Калеба. Калеб не знал, в качестве кого были приставлены к нему копы из полиции штата – сиделок или стражников, но, по мере того как вечер переходил в ночь, Рейнолдс, во всяком случае, все чаще и чаще обращался к нему, как к коллеге.
– Вот это да! – Реджина выложила пиццу на стойку над столом Эдит. – Этот проныра-адвокат, похоже, все-таки надрал тебе задницу, а, шеф?
– Увы, я его недооценил, – признался Калеб.
– Мать просила передать, что она считала тебя крутым парнем, а ты оплошал. – Насмешливый тон Реджины не мог скрыть беспокойства у нее в глазах.
Рассеченная губа Калеба треснула от улыбки.
– А я такой и есть. Ему пришлось выстрелить, прежде чем он начал обрабатывать меня кулаками.
Реджина рассмеялась, чего Калеб и добивался, и неуверенно коснулась золотого крестика у себя на шее.
– Серьезно, Кэл, все очень рады, что ты… ну… ты понимаешь… – Она запнулась, подбирая слова, чтобы выразить свои чувства и не нарушить при этом правил приличия, принятых в Новой Англии. – Снова с нами, – закончила она свою мысль.
– Я тоже, – согласился Калеб.
Он был рад вновь оказаться здесь, на острове.
Живым.
Но его бы здесь не было, если бы не Мэгги и его брат.
Дилан все-таки сумел удивить его, вынужден был признаться себе Калеб, ковыляя по подъездной аллее к дому. Он никак не ожидал, что в самом конце брат придет ему на выручку. Но Дилан, совершенно определенно, спас его. У Калеба даже остались смутные воспоминания о том, как брат делает ему искусственное дыхание «рот в рот». И он был уверен, что Дилан предпочел бы, чтобы он забыл об этом.
А Мэгги… Калеб лишь покачал головой. Он не знал в точности, что именно она сделала на дне океана и как победила Тана, но эта схватка отняла у девушки все силы и едва не стоила ей жизни. Когда Калеб пришел в себя, она лежала на мокрых досках причала холодная и неподвижная, как древний воин на своем щите.
Он тогда подумал… Господи, он так испугался, что потерял ее, что она ушла туда, где он не сможет быть с ней рядом даже в смерти. Селки, не имеющая души. Но она очнулась и вернулась к нему.
Она вернулась…
С незажившим шрамом на лбу, нанесенным ей демоном во время нападения на пляже, даже после того, как увидела, что Тан сотворил с ее подругой Гвинет, Мэгги все равно ввязалась в драку. Ввязалась ради него, Калеба. Она не отступила и тогда, когда дела пошли из рук вон плохо. Не убежала и не бросила его.
«Она проявила верность и твердость характера, – подумал Калеб. – Мужчина не имеет права требовать большего».
Разве что просить ее остаться.
Поднявшись на крыльцо, он споткнулся обо что-то в темноте. Кто-то оставил пакет у его входной двери, какой-то узел…
Котиковая шкура.
Калеб замер, вцепившись пальцами в грубый густой мех. В темноте от шкуры исходил сильный мускусный запах. Котиковая шкура Гвинет. Значит, его брат все-таки заходил в гости.
«Вот и еще одна проблема», – мрачно подумал Калеб. Но он займется ее потом, завтра. Сейчас он просто хотел поужинать и выспаться. Хотел просто дышать воздухом, а не задыхаться. Просто быть. Быть рядом с Мэгги.
Сначала он примет душ, а потом поедет за ней к сестре.
«И возьмешь с собой шкуру?» – прошептал в подсознании ехидный голос.
Но Калеб не стал вступать в полемику с самим собой. И со шкурой он тоже разберется завтра.
Он отпер дверь, шагнул через порог и замер. В лицо ему ударил знакомый аромат. Кофе? Да, в пустом доме ощущался сильный запах свежего кофе. Посреди ковра в гостиной валялись чьи-то сандалии. Из открытого окна в кухне тянуло легким сквозняком.
Сердце замерло у него в груди, а потом забухало, как паровой молот.
– Мэгги?
Голос его прозвучал хрипло. В нем слышалась отчаянная надежда.
Мягким, кошачьим движением она поднялась с подушек, разбросанных по дивану. Темные волосы мягким водопадом падали ей на плечи. На ней было голубое платье, облегавшее выпуклости и впадинки фигуры, словно вторая кожа. Босые ноги. Паутинка между пальцами.
При виде ее он задохнулся, словно получив удар в солнечное сплетение.
– Вот ты и дома, – сказала Мэгги. – Хочешь есть?
Калеб был потрясен.
– Тебе необязательно готовить для меня.
– А я ничего и не готовила. – Она склонила голову к плечу и улыбнулась, глядя ему в глаза. – Я принесла домой ужин из ресторана.
Домой.
У него перехватило дыхание.
– Звучит чертовски заманчиво.
Он провел ладонью по теплой щеке Маргред, словно желая убедиться, что она – настоящая, что она стоит перед ним, что она ему не привиделась. И тогда он сделал то, что хотел сделать восемь часов назад, на палубе катера. И хотел каждую секунду с тех пор.
Он поцеловал ее.
Ее губы были теплыми и ласковыми. Он ощутил вкус кофе, сахара и – невозможно! – моря. Неужели она плакала? Прежде он никогда не видел ее в слезах.
Она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его. Рука ее легла ему на шею, и Калеб больше не мог ни о чем думать. Он позволил себе забыться, жить только настоящим, здесь и сейчас, сладкими мгновениями, сжимая ее, теплую и страстную, в своих объятиях. Этого было достаточно. Ему больше нечего было желать.
Когда он, наконец, оторвался от ее губ и поднял голову, Мэгги всем телом прижалась к нему. Его разбитая губа пульсировала слабой болью.
– Ужин может подождать, – пробормотал он.
– Может. А я не могу! – Она улыбнулась медленной, дразнящей улыбкой. – Я хочу, чтобы ты рассказал, как прошел твой день.
Калеб откашлялся.
– Прямо сейчас?
Она потянула его за руку.
– За ужином, пока будешь есть.
Он позволил ей увлечь себя в кухню. В открытое окно плыл запах леса и соленый привкус моря. Следы присутствия Маргред виднелись повсюду: на спинку стула небрежно брошено яркое полотенце, в раковине стоит пустая кружка, на кухонном столе рассыпана сахарная пудра. Мэгги была здесь. Она вернулась.
С плеч Калеба свалилась тяжкая ноша.
