Она зажгла свечи, которые он хранил на случай отключения электроэнергии, и выставила на стол пару фужеров для вина, оставшихся от его первого брака. Что это, она намекает, что их ждет романтический ужин? Или же просто Реджина научила ее так накрывать на стол? Но Антония никогда не пользовалась свечами.
– Садись. – Мэгги снова потянула его за руку. – Расскажи мне о том, что произошло. Эта женщина, квадратная такая…
– Эвелин Холл.
– Она не пускала меня к тебе.
Он смотрел, как она ловкими, уверенными движениями открывает бутылку вина.
– В ходе расследования полагается держать свидетелей отдельно. – «И подозреваемых тоже», – добавил он про себя. – Чтобы они не могли ничего выдумать или изменить свои показания.
Мэгги моментально ощетинилась.
– В тебя стреляли. Ты ранен. Они что, думают, что ты все это подстроил?
То, как яростно она встала на его защиту, заставило Калеба улыбнуться.
– Нет, они так не думают. Один из экспертов выковырял из досок палубы пулю, которую они смогут идентифицировать как выпущенную из револьвера Уиттэкера. Но Рейнолдс знает – во всяком случае, подозревает, – что я рассказал ему не все.
Мэгги зашуршала пакетом.
– И что ты им рассказал?
Калеб откинулся на спинку стула.
– Что Уиттэкер испугался, что ты можешь его вспомнить. Поэтому он стал преследовать тебя, чтобы помешать опознать в нем нападавшего. Исходя из этого я сказал им, что у полиции появляются основания произвести обыск в его доме в связи с обстоятельствами гибели другой женщины.
Мэгги склонила голову к плечу.
– И они тебя послушали?
– Да.
Она поставила перед ним тарелку. С удивлением, смешанным с изрядной долей удовольствия, Калеб узнал рулет из лобстера и салат из тортеллини, которыми он угощал Мэгги на их первом пикнике на пляже. Неужели она запомнила?
Очевидно, да.
Она устроилась напротив и положила локти на стол.
– И что же они обнаружили?
Калеб отложил вилку в сторону.
– Ты уверена, что хочешь поговорить об этом прямо сейчас?
– А почему бы и нет?
– Потому что… – Калеб запнулся, некстати вспомнив свою бывшую супругу, которая вечно бранила его за неаппетитные подробности. – Потому что тебе будет не слишком приятно об этом слушать.
Глаза Мэгги сверкнули опасным огнем.
– Убийство Гвинет было не очень-то приятным. Видеть, что в тебе, обмотанном цепью на дне океана, сидит демон, тоже было не очень-то приятно. Но что делать – такова жизнь. Ты дрался вместо меня и за меня. Так что самое меньшее, что я могу сделать, – это выслушать тебя.
Мэгги сумела в очередной раз поразить его. Больше он никогда не будет сравнивать ее с Шерили!
Без обиняков, четко и ясно он вкратце рассказал ей об уликах, которые обнаружила бригада экспертов: инструменты, которые, как считает полиция, оставили следы пыток на теле Гвинет, а также следы крови на досках пола и в сливных отверстиях.
– Однако… – Мэгги глубоко вздохнула. – Значит, все кончено, верно? Такое объяснение их удовлетворило? И ты… больше не представляешь для них интереса?
– Пройдет несколько дней, возможно недель, пока криминалистическая лаборатория обработает все вещественные доказательства. Но Рейнолдс сообщил мне, что его лейтенант уже снимает большую часть детективов с расследования этого дела.
Мэгги перегнулась через стол и накрыла его руку своей. Он повернул ладонь, и пальцы их переплелись. Они сидели молча, держась за руки. Калебу было трудно дышать. В душе у него кипели противоречивые чувства – умиротворение и покой смешивались с ощущением утраты. Это было то, на что он надеялся, о чем мечтал. Чтобы рядом с ним оказалась женщина, с которой можно поделиться своими переживаниями и впечатлениями прошедшего дня. Чтобы в его дом и в его жизнь навсегда вошла Мэгги.
Он сильнее сжал ее пальцы. Она улыбнулась, глядя ему в глаза, словно сирена.
– Ты устал. Пойдем в постель.
Он был измучен. У него болело все тело.
Но когда она прильнула к нему под одеялом, Калеб обнаружил, что, оказывается, он не настолько устал, чтобы не любить ее.
Они лежали на боку, глядя друг на друга. Она положила ногу ему на бедро, касаясь сосками его груди. Глаза ее были темными и влажными от желания.
Калеб запустил пальцы ей в волосы, бережно убирая их с не до конца зажившего шрама на лбу. Она прижала ладошку к его щеке, осторожно провела большим пальцем по припухлости под глазом и поцеловала забинтованное плечо.
Его тело отреагировало на ласку. Его естество мгновенно напряглось.
– Мэгги, не знаю… Я потерял много крови, – запинаясь, пробормотал он.
Она улыбнулась и легонько поцеловала его в разбитую губу.
– Все будет хорошо, – пообещала она.
И оказалась права.
На этот раз они слились воедино медленно, не спеша, постепенно убыстряя темп, пока поцелуи не стали столь отчаянно сладкими, что от них перехватывало дыхание. Он скользнул в нее – мягкую, горячую, влажную – и замер, а она ласково сжала его в ответ. Нежность простерла над ними свои крылья. Пролилась теплым дождем.
Если это в последний раз…
Но он не позволил себе даже думать об этом. Наслаждаться мгновением, быть с Мэгги… этого вполне достаточно. Он сделает так, что этого ему будет достаточно.
Они двигались в такт, растворившись друг в друге, погруженные в наслаждение, пока зарождающийся внутри ураган чувств, мягкий и долгожданный, не разразился вскриками и шепотом. Он почувствовал, что она достигла пика удовольствия, и мягкие сокращения ее лона оросили его желанной влагой, заставив и его излиться в сладком мучительном порыве.
Она тихонько вздохнула, уткнувшись лицом ему в шею.
Он выдохнул, зарывшись в ее волосы:
– Мэгги…
– Любимый. – Она положила руку ему на грудь. – Мой любимый.
Он переплел ее пальцы со своими и поднес их к губам, а потом к сердцу.
Прижавшись друг к другу, усталые и умиротворенные, они медленно погрузились в сон.
Проснулась Маргред от ощущения полного счастья. Солнечные лучи падали на ее лицо, касаясь щек и ресниц. Что-то теплое и тяжелое лежало поверх одеяла. Она улыбнулась и вытянула ногу.
Но это был не Калеб.
Она открыла глаза.
Полностью одетый, он сидел на краешке кровати. А перед ним бесформенным тюком лежала котиковая шкура Гвинет.
Маргред почувствовала, как по коже у нее пробежал холодок, который не имел ничего общего с открытым окном.
– Что это такое?
– Она твоя.
Маргред села на постели.
