тебя. — Ты бы уже трахнул меня, пожалуйста.
Его лицо внезапно стало серьезным.
— Я хочу заняться с тобой любовью.
Она выдохнула. Ее сердце замерло.
— Да. Немедленно.
— На этом ковре, — сказал он.
— Где угодно.
Он потянул ее вниз и занялся с ней любовью, двигался в ней, пока она не закричала и не обмякла в его руках.
Той ночью солнце садилось за морем багрово-золотым знаменем.
Конн приподнялся на локте, любуясь профилем Люси в бледных красках утра. Другая его рука покоилась на ее талии. Он переместил ее на бедро Люси. Даже во сне, ее лицо никогда полностью не расслаблялось. Широкие подвижные губы были сдержанно сомкнуты. Небольшие складки залегли в широком пространстве между ее бровями.
Только во время секса, только с ним, она освобождалась от постоянного контроля над собой.
От этой мысли его утренняя эрекция стала еще больше, уютно пристроившись меж сладких изгибов ее ягодиц. Он наклонил голову, чтобы вдохнуть запах густых, светлых волос, разметавшихся по подушкам. Она пахла потом и сексом. Мускусные ароматы, земные и возбуждающие.
Его окатило волной благодарности и вожделения.
Он уткнулся носом ей в шею. Она что-то пробормотала и повела плечом, покрывала соскользнули, обнажая крепкий гладкий изгиб ее руки, верхнее полушарие груди. Ее кожа была настолько гладкой, настолько мягкой, влажной и привлекательной для него. Его член нетерпеливо дернулся. Он должен снова овладеть ею. Он должен овладеть ею.
Прошлой ночью он хорошенько объездил ее. Ему казалось неправильным будить ее сейчас.
Он ухмыльнулся в ее щекочущие волосы. Значит, он и не будет этого делать.
Он нагнул ее вперед, чтобы видеть маленькие бугорки ее позвоночника, и поднял ее ногу, положив на свое бедро. Он взял в ладони ее маленькие спелые грудки, потер твердые бархатистые соски, погладил изгибы ее живота, коснулся висящего в пупке драгоценного камня и стал поглаживать ее ниже, и ниже, там, где она все еще оставалась теплой, влажной и припухшей от их любовной игры.
Он вдохнул. Совершенна. Для него она была совершенством. Она вздрогнула и зашевелилась, когда он направил палец в ее гладкие складочки, скользя по ним круговыми движениями, увлажняя, распаляя ее сильнее. Она простонала его имя. Конн поцеловал ее в плечо. Она нетерпеливо подалась назад, потянулась к нему. Он подтолкнул ее вперед, перегибая через свою руку. Люси запустила свою руку между его бедер. И затем он скользнул в нее, толкаясь в ее гладкие жаркие ножны. Он чувствовал, как она сжимает его, когда он входит в нее; слушал ее тихое, учащенное дыхание, когда поднимался и опускался в нее,
— Конн.
— Ты моя, — успокоил ее Конн.
Он никогда не позволил бы ей уйти.
Приближающийся оргазм подхватил ее, тряхнул и накрыл их обоих. Он крепко держал ее бедра, пока она билась в конвульсиях, впитывал ее сладкую дрожь, пока ее снова и снова настигал оргазм. Он дождался, пока она кончит, и со стоном втолкнул свой член на всю длину, изливаясь в ее горячей глубине.
Комната постепенно пришла в свой прежний вид. К Конну вернулась способность нормально дышать.
Он погладил ее бедро, сердцу стало тесно в груди от переполняющих его чувств.
— Попроси у меня что-нибудь.
Она зевнула и улыбнулась в одно и то же время.
— Ты имеешь в виду что-то другое? — невнятно сказала она.
Он решительно улыбнулся поверх ее головы.
— Все, что пожелаешь.
Она развернулась, придавив собой волосы, и посмотрела ему в лицо.
— Ты и правда имеешь в виду то, что говоришь? — она казалась практически проснувшейся.
Встревоженной.
— Да, — уверенно сказал он.
Она все ему отдала. Свое тело. Свою любовь. Дала надежду его людям. Не было ничего, что он не отдал бы ей взамен.
Она впилась в него своими большими серо-зелеными глазами и сказала:
— Я хочу домой.
Лицо Конна потеряло всякое выражение, сделавшись мрачным и безжизненным, словно классная доска.
Люси почувствовала холод, который не имел ничего общего со сквозняками, проникающими сквозь каменную кладку.
— Не для того, чтобы остаться, — торопливо добавила она. — Только погостить.
— Я не могу тебя отпустить, — сказал Конн.
Что, в общем, звучало неплохо, если бы он не отстранился и не встал с постели. Она вцепилась в покрывала, когда Конн направился к камину.
Люси печально смотрела на плавные мощные линии его спины.
— Я хочу, чтобы ты пошел со мной, встретился с моей семьей.
Он присел, чтобы разжечь огонь. Мягкий серый утренний свет любовно скользил по изгибам его мускулистых бедер, согнутой руке.
— Мы встречались, — глухо сказал он. — Я знаю твоего брата лучше, чем ты сама.
— Ты знаешь Дилана. Калеб — тот, кто вырастил меня.
В камине вспыхнули желтые языки пламени. Конн встал и посмотрел ей в лицо, великолепный в своей наготе, восхитительный в своей раскованности.
— И что?
Она одернула взгляд от его члена и посмотрела ему в лицо. Вспышка в его глазах дала ей понять, что он видел ее реакцию. В этой тихой борьбе, которую они вели, его оружие: опыт, знание, чувственность — все это было направлено против ее воли.
Она вздернула подбородок.
— А то, что там, где я росла, если ты кого-то любишь, ты приводишь его домой, к своей семье.
Ее сердце колотилось в груди.
— Любимая.
Что-то смягчилось в позе и выражении глаз Конна. Он выглядел… потрясенным.
Он отошел от огня, сел рядом с ней на кровать, продавив толстый и мягкий, набитый перьями матрас. Он взял ее руки в свои, этот мужчина-селки, который никогда не касался женщины, если только это не было прелюдией к сексу. Его взгляд, его руки обнимали ее.
— Ты должна понимать, что сейчас я не могу оставить Убежище. Даже, чтобы сделать тебе приятное.
Она действительно понимала.
— Из-за Го, — сказала она.
Все же она чувствовала необъяснимую пустоту в груди. Каждая любящая девушка хочет, чтобы люди, которых она любит, были рядом с ней все вместе.
Конн кивнул, на этот раз соглашаясь с Люси. Возможно потому, что она соглашалась с ним.
Забавно, но от этой мысли лучше ей не стало.
