— Майор ФСБ на «Лексусе», — проговорил Икс.
В их детстве были короткие анекдоты. «Колобок повесился». Или, к примеру, «еврей — дворник». Вот теперь добавился новый: «
— Люсьен больше нет, — сообщил дружок-приятель.
— Как нет?
— Ее сбила машина. Вчера похоронили. Я подумал, для тебя это важно.
Икс стоял, прижав телефон к уху, и молча смотрел в окно. Потом спросил:
— Как это произошло?
— Она пьяная в говно переходила дорогу. Ленинградский проспект, рядом с подземным переходом. Ее сбил майор ФСБ на «Лексусе». Эта сука вышел из машины и перевернул Люсьен ногой.
— Приезжай.
Так после двухлетнего перерыва начался осенний запой Икса. Они помянули Люсьен. Даже пошли в тот первый ресторан, где когда-то танцевали с изумленными кавказцами. Странно, будто и не было этих двух лет, и Люсьен где-то здесь, рядом...
Икс потряс головой и сжал кулаки: все не так, уже давно не так. Вот оно, наше радикальное одиночество, приходим одни и уходим по одному, и водка-матушка здесь не помощь, а лишь ветхий костыль, как и все привязанности, дружбы, любимые работы и другие несостоявшиеся любови; а в конечном счете там, где холод, — все по одному.
— Майор ФСБ на «Лексусе»! — не унимался дружок-приятель, когда прошла первая горечь и они взялись за вторую бутылку. — Я этого так не оставлю! Как были кэгэбэшные суки... Совсем от наглости башню сорвало — людей для них нет! Беспредел — не, блядь, у них это госидеология. Создали, сучары, откатную экономику и жируют. Гламуриновое ханство. Батя говорит, никакого от них покоя.
— Может, и создали, — сказал Икс. — Гламуриновое ханство, забавно... Только мы в это время бухали. И Люсьен не вернуть.
— Вань... — Голос дружка-приятеля задрожал; казалось, еще чутьчуть — и он расплачется. — Она была мне как сестра. Только с ней я чувствовал себя спокойно. Никого кроме нее-то и не было, ни одного живого существа! И теперь я один. Мне так сиротливо! И я так тоскую по ней! Я эту суку...
— Перестань себя жалеть, — сказал Икс и вдруг улыбнулся. — Надо было все-таки трахнуть ее. Ведь она просила.
— Просила, — поддержал дружок-приятель, удивленно хлопая глазами.
— Поди, поставь колыбельную.
— Чего?
— Для нее. В последний раз. Иди, колыбельную. А я пока разолью.
Дружок-приятель поднялся и, направляясь к музыкантам, сказал:
— Я б очень много отдал, чтоб сейчас ее трахнуть.
Икс смотрел ему вслед. А потом разлил водки. В две рюмки. Третья так и стояла, прикрытая кусочком черного хлеба.
Сп-и-и, Люсьен, сп-и-и, засни,
Забудь про свою пизду.
В тихий плес Млечный путь
Случайно уронит звезду.
Прощай, Королева Троллей! Может, ты наконец обрела свое горное королевство, где женщины- башни обретают свои бессмысленные мантры-надежды. Все может быть — ведь для чего-то существуют надежды...
Утром тринадцатого дня запоя Икс вышел из своего подъезда в палатку за опохмелом и на стене дома напротив увидел:
Ниже была приписка:
Икс в изумлении пялился на стену: пикантность момента заключалась в том, что почерк подозрительно смахивал на его собственный; не совсем, конечно, но сходство было. Только Икс никогда не увлекался граффити на стенах. И если это его рука, но он совершено не помнил, как, а главное,
Икс вдруг с ужасом почувствовал, что все возвращается. И если он сейчас же не завяжет пить, его накроет по полной. Он не совсем отдавал себе отчет в том, что имеется в виду. Возможно, белая горячка, а возможно, кое-что и похуже.
Икс дошел до палатки. Ночная продавщица спала за кассой. Она даже не успела удивиться, когда вместо привычной беленькой Икс попросил кефира, мороженого и кока-колы.
Икс прекратил пьянку. Странно, но ему удалось это сделать без особого труда. Только надписи не исчезли. И это оказалось лишь началом.
10. Маленький Будда (сбежавший мальчик)
Что же видит Миха-Лимонад?
А видит он, как на его глазах совершенно не связанные, далекие друг от друга события, произошедшие в разное время и в разных местах, снова начинают складываться в цепочку, которая привела их к домику Мамы Мии в ту ночь. С прежней неумолимостью складываться в роковой, единственно возможный вектор. Но Миха знает кое-что, доставшееся ему в наследство от детских друзей, и потому, как и другие несуществующие фантазии, оставляющее крупицу надежды — тогда так ему говорил Будда. А именно — это все вранье про единственно возможный, безальтернативный вектор. Иногда остается тонкое место, — его еще называют «слабое звено» (и ты можешь слышать, как волны неведомого тайного моря накатывают на свободный берег), — через которое можно выйти за пределы неумолимого круга. И нащупавший это тонкое звено навсегда получает огромную власть и невиданное могущество — он получает самого себя.
С Джонсоном их троица познакомилась в последнюю очередь. Это был рослый мальчик с шапкой курчавых, как у негритенка, волос. Он приехал из ГДР, из Веймара — городка Гете и Шиллера, где его отец играл на флейте в оркестре Группы советских войск в Германии. ГСВГ сокращенно. Забавно, но много позже Икс после учебки в Псковской десантной дивизии отправился служить именно туда. Флейта тоже была забавной — piccolo, флейта-малышка, и когда они пытались в нее дуть, выходил лишь сухой звук
Джонсон рассказывал про ГДР удивительные вещи. Джинсы, жвачка и продуктовое изобилие — это все ерунда, рок-концерты и порнуха с офигенной музычкой по телевизору, в общем-то, тоже. Были истории и круче, намного круче. Например, про
Получалось так, что все автобаны в ГДР — скоростные трассы с уложенными вместо асфальта бетонными плитами — построил еще Гитлер. В тридцатые годы у них все очень бурно развивалось. Народный автомобиль, фатерланд, арийский дух и т. д и т. п. Но это знают все. Так же, как и то, что верхушка Третьего рейха всерьез увлекалась черной магией. Черная — не черная, а вот поговаривали, что Гитлеру, возможно, не только силами самой передовой в то время техники удалось построить тайные, сокрытые автобаны. И вот тут уже дельце выглядело поинтересней. Кстати, поэтому Германия и могла так
