– Считай, что ты меня развеселил.
– Но чтобы какие-то телефонные голоса… Прямо голоса с того света… Готический роман ужасов и немного электронных технологий.
– Как ты сказал?
– Что я сказал?! – Студент уже сам пожалел о своем сравнении.
Алка перепугана, ее прямо заклинило.
– Ценю твою деликатность… Насчет голосов ты прав.
– Алка, мы сейчас дождемся Дядю Витю и спокойно переговорим с ним. И увидишь, что все это ерунда. – Студент уже покинул кухню, прихватив с собой лампочку в сто ватт, и сейчас с улыбкой подошел к своей подруге. – Чтобы перестать бояться призраков, надо встретиться с ними лицом к лицу. И тогда они либо тают, либо оказываются обычными людьми. Скорее всего нашему остается последнее. История Всемирного Спиритоведения помалкивает о пьющих призраках…
– Балда ты. – Алка все же улыбнулась. – Книжки надо повнимательней читать… А как же Булгаков?
– Да, действительно, а как же Михаил Афанасьевич? – Студент изобразил на лице что-то вроде искреннего удивления. – Знаю… Скажем так: из всех выпивающих две бутылки водки за ужином Дядя Витя – единственный не призрак… Ну как?
– Иди меняй лампочку, – проговорила Алка с улыбкой. – Специалист по теням великих алкоголиков…
«Ну вот и хорошо – уже смеется, значит, приходит в себя, – подумал Студент. – Пять минут назад, когда я передал ей трубку и почти одновременно раздался этот звонок в дверь, я подумал – она грохнется в обморок».
Пять минут назад, когда раздался звонок в дверь, Студенту стоило немалых усилий успокоить Алку и пойти открывать. Но за дверью никого не оказалось – то ли не дождались, пока он приводил Алку в чувство, а то ли просто балуются соседские мальчишки…
Как все-таки странно иногда можно смотреть на вещи. Совпадения… Какой-то дурацкий разговор вклинился в их телефонную линию, и это совпало со звонком в дверь. Ну конечно, плюс весь этот сюр, связанный с Дядей Витей, ол зет джаз… И дама, считающаяся одной из самых стильных и стебовых в институте, превращается в милую мамзель с кружевными платочками, по малейшему поводу падающую в обморок.
У них в коридоре абсолютная темень – перегорели все лампочки. Десять метров темноты до лифта. И Алка, совершенно спокойно ночевавшая в палатке в лесу во время их весеннего байдарочного похода вдвоем, чуть ли не с мольбой в глазах просит заменить лампочку.
– Я никогда не выйду в эту темноту в коридоре… Я тебя очень прошу – замени лампочку. Может быть, ты прав, но сделай это для меня – пусть там будет светло. И тогда я успокоюсь… – Вот такая тирада.
Ну что тут скажешь?! Только то, как по-разному можно смотреть на одни и те же вещи.
– А фонарик у тебя есть?
– По-моему, он не работает… Возьми свечку.
– Конечно, попросить тебя посветить – пустое занятие? – Студент улыбнулся.
– Я бы сказала, что у тебя талант психоаналитика. – Алка улыбнулась в ответ. – Но кофе тебе приготовлю… И для юной феи тоже, вроде бы она просыпается.
– И на том спасибо… А когда придет Дядя Витя, не вздумай ему подсыпать в кофе мышьяку…
Алка прыснула и посмотрела на Студента с благодарностью.
– Давай быстрее, я тебя жду… И в общем… Я уже в норме.
– Тогда я возвращаю лампочку на место?
– Да. – Алка опять улыбнулась, указывая пальцем на входную дверь. – Только ее место в коридоре.
Фонарик вроде бы работал. По крайней мере после того, как его пару раз тряхнули. Студент спрятал лампочку в широкий внутренний карман джинсовой куртки и на всякий случай прихватил свечку.
– Держи. – Алка протягивала ему свою желтую зажигалку с синей надписью «Крикет». – А мою «Зиппу» посеял?
– Нет, спрятал в тайнике…
На день рождения Алка подарила ему чудный набор – зажигалка «Zippo» и аккуратная самопишущая ручка. Студенту так нравилось пользоваться этой зажигалкой, небрежно открывая и зажигая ее одним щелчком – движением пальцев, что ему показалось, будто он начал больше курить. И хоть ему было плевать на американскую моду некурения, он решил провести эксперимент: неделю пользоваться «Zippo», а потом неделю чем-нибудь другим и сравнить результаты. Эксперимент заведомо оказался неудачным – несколько раз его рука тянулась за «Zippo», но он вспоминал об эксперименте и не курил. И черт его знает, по какой статье пропускать эти попытки – как выкуренные сигареты или как просто желание покрутить в руках свою такую приятную зажигалку.
– Сейчас переживаю «беззипповый» период… – Он улыбнулся, взял работающий фонарик и двинулся к входной двери.
Здесь, за дверью, было темно и как-то холодно (странно: Алка жаловалась, что у них система отопления сошла с ума и во всем доме – безумное пекло), и Студент почувствовал что-то смутно неприятное в этой темноте.
– Ой, эта Алка с ее фантазиями! – Студент решил сам себя подбодрить, мрак вокруг действительно был каким-то очень густым.
Потом слабый бегающий луч фонарика вдруг погас.
– Вот черт! – Студент тряхнул фонарик, йотом несколько раз несильно ударил по корпусу – действительно не работает. Он сделал несколько шагов по коридору и чуть не врезался в стенку – глаза после светлой квартиры еще не привыкли к темноте.
– Так не пойдет, надо зажечь свечку.
Он положил фонарик на пол, чтобы высвободить руки, и вытащил из кармана свечу. Потом воспользовался «Крикетом» и понял, что собирался поджечь Ал кину новогоднюю свечку не с того конца. Он перевернул ее, нашел фитиль и запалил его. Сразу начал распространяться запах тающего парафина.
– Плачущий воск, – проговорил Студент, протягивая руки перед собой. И в следующее мгновение он чуть не вскрикнул, потому что слабый огонек осветил лицо стоящего в темноте Дяди Вити.
– Ой! – Дрожь прошла по телу Студента, вырываясь у него изо рта этим спасительным звуком. Мгновенная вспышка – воспоминание: они, еще совсем дети, подсвечивают себе подбородки фонариками или спичками, превращаясь в жутких монстров. Это вырванное сейчас из темноты неверным светом лицо выглядело не менее зловещим. – Фу, перепугал. – Студента вдруг посетило непонятное чувство, что ему необходимо придать как можно больше доверительной дружественности своему голосу. – Ты чего, Дядь Вить, стоишь в темноте?
По руке Студента, с силой сжимающей свечу, прошел электрический импульс (что за чушь, неужели он боится?!), огонек дрожал прямо перед губами Дяди Вити. В этом обманчивом освещении совершенно невозможно было определить выражение его лица. А очень бы не мешало, потому что Дядя Витя сложил губы и сделал резкий выдох. Свеча погасла. А зачем? Зачем он задул свечу?
– Ты чего, Дядь Вить? – Студент сглотнул, чувствуя, как мир расплывается вокруг, а из темноты к нему тянутся липкие паучьи лапы невероятного страха. – И так не видно ничего… – закончил он шепотом, делая шаг назад.
– Не надо бояться темноты, – услышал Студент странный чужой голос. А потом его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и, чувствуя, как множество маленьких волосков зашевелилось на спине, поднимая ватные волны, он увидел, что у Дяди Вити золотистые глаза. Он даже не понял, как такое может быть (глаза светятся в темноте у кошек… или хищных ночных птиц… или у какого-нибудь зверя… Большая Детская Энциклопедия… или другая книжка, а?). В этой бесконечной, почти осязаемой, живой темноте горели два глаза.
А потом они начали приближаться.
36. Дора на пороге Белой Комнаты
– Дора, Дора, Дора, – снова пронеслось в воздухе, и девочка с силой сжала спрятанную в кармане корону. Увиденную во сне и вырезанную из мяча великую корону…
