— Он просто варвар… — Император осёкся. Опасная улыбочка заиграла на губах хана.
— А кого греки не считают варварами? — мягко пропел он.
Шад тут же смешался и, пытаясь смягчить ситуацию, поднял руку:
— Базилевс! Я тоже ненавижу этого варяжского выскочку. И мы могли бы напасть на Олега у речных порогов. Но… руссов и вправду слишком много.
Император Александр усмехнулся — чуть покровительственно:
— Я задержу их. Я покажу им наши храмы и библиотеки. Они отведают гостеприимства Империи. Я даже дам им паволоку на паруса. Но только варягам. Их корабли полетят быстрее ветра. — И тут глаза императора хитро заблестели. — И оторвутся от основного флота. Вы сможете подстеречь их у порогов. И тогда уж действуйте быстро.
Император хлопнул в ладоши, и раб разлил всем вино.
— У меня тут есть кое-кто, — сказал Александр. — К сожалению, я не смогу вернуть ему его оружие — базилевс Лев буквально помешался на нём. Но мне кажется, вы смогли бы быть полезны друг другу.
Император поднял руку. Из затемнённой ниши вышел статный воин в облачении варяга. Хан унгров поднялся, его рука потянулась к рукояти ятагана.
— Спокойно, — усмехнулся император. — Это друг.
Воин подошёл ближе и обвёл взглядом собравшихся. Это был Лад.
Князь Олег позволил Авосю побродить по городу его мечты. Жители теперь безбоязненно поглядывали на чужеземцев — весть о том, что у Византии теперь новый мощный союзник, разлетелась быстро. И некоторые женщины даже дружелюбно улыбались статному светловолосому воину, чуть наивными и чуть мечтательными глазами взиравшему на это окружающее его мраморное великолепие.
Грозные драккары викингов стояли на рейде Царьграда. На столицу опустилась ночь, но город и не думал спать. Даже сюда, на берег моря, доносились музыка и весёлые голоса.
А потом свет луны упал на нос ближайшего корабля. И возможно, это всё было лишь игрой света и тени. И неверные ночные звуки…
Только боевое украшение корабля — грозно смотрящая вперёд деревянная голова — вдруг со скрежетом пошевелилось. Потом ещё раз. И все стихло. Волны плескались о борт судна. Затем в обветренной темноте дерева вдруг раскрылись глаза, налитые багряным светом и вполне даже зрячие. Голова пошевелилась снова, несколько раз дернувшись, словно пытаясь отъединиться от обшивки судна. И вот уже со стоном ломающихся досок от носа корабля к воде наклонился извивающийся торс. Ещё несколько мучительных освобождающих движений (словно насекомое выбиралось из кокона), и маленькая фигурка юркнула на берег. А на носу судна вместо головы остался зияющий чернотой пролом.
Карла Феорг сделал глубокий вдох и ожил окончательно. Прячась в тени, гоблин двинулся в город. Незаметно прошмыгнул через открытые ворота. Карла Феорг умел быть незаметным. И бесшумным. Это его умение вполне пригодилось Карле, когда он входил в покои Льва VI. Дежурившие здесь кентархи уловили какое-то движение, но Карла уже слился с мраморной колонной — лишь его моргнувшие глаза блеснули в темноте.
Карла Феорг знал, где находится чёрный арбалет. Он был его создателем и чувствовал оружие, зачарованное ядом земли. Совсем скоро он забрал его. А ещё через какое-то время Карла был уже у зияющего чёрного проема на носу боевого корабля. Карла водрузил себя обратно, слившись с обшивкой судна. Его глаза закрылись, и гоблин заснул — до времени. Словно опять растворился в очертаниях боевого дракона, украшавшего драккар. Правда, теперь в хищных лапах дракона покоилось какое-то неведомое оружие, но, одеревенев, оно стало почти неразличимым. И теперь никто бы не смог предположить, что на носу корабля теплится, спит тайным сном какая-то неведомая тёмная жизнь.
Армия Олега собиралась в обратный путь. За приготовлениями руссов к отплытию со сторожевой башни наблюдали оба базилевса, посланник Велизарий и епископ.
— Мы получили сильного союзника, — сказал Лев VI, глядя на грозные драккары руссов и мирно снующие среди них греческие галеры.
— Сомневаюсь, — бросил базилевс Александр, — что вся эта орда не разбежится, как только разделит уплаченную нами дань.
— Он мудр, — возразил епископ. — Думаю, со временем он смог бы превратиться в самый надёжный оплот нашей церкви на Севере.
— А не хотите посмотреть, — недобро усмехаясь, сказал Александр, — что учинил этот оплот на городских воротах?
Только что Свенельд, бросив сперва ждущему внизу Фарлафу топор, которым что-то приколачивал, спрыгнул с анфилады городских ворот.
— И мой тоже, — сказал берсерк Свенельду.
Князь Олег стоял на борту своего драккара и смотрел на великий город. На вратах Царьграда осталось кое-что принадлежащее до тех пор варягам. Столица империи только что получила новое украшение, и, наверное, можно было бы понять императора Александра и даже простить ему отсутствие радости по этому поводу. На вратах царственного города теперь красовались грозные красные щиты руссов.
— Пусть они будут памятью о нашей славе! — сказал князь Олег.
— Те, кто возводят города, думают одинаково! — веско произнёс император Александр. Он ни к кому не обращался. Он стоял в одиночестве, если не считать молчаливых и неподвижных, как статуи, личных телохранителей, и его назидательный тон был адресован, скорее всего, самому себе.
— Кто это сказал? Страбон? — театрально вопросил император, но гвардейцам не разрешалось говорить без особого приказа, и император капризно махнул рукой. — Неважно…
Император Александр стоял на сторожевой башне и смотрел, как растянувшийся бесконечной вереницей флот варваров покидал город. Божественный, как цезари, Константинополь, превратившийся на долгие века после разрушения ордами таких же варваров Вечного города в центр мира. Русь уходила. Их корабли, заполонившие Золотой Рог и Босфор, а в авангарде построения уже вышедшие в открытое море, увозили с собой позор Империи. Немыслимую дань и унизительный мирный договор. А договора должны соблюдаться — максима Вечного города ещё со времён Римской республики.
Император вздохнул и снова заговорил вслух:
— Всю свою славную историю Рим приходил в дальние земли и строил там города. Город как центр цивилизации, центр мироздания вопреки хаосу и варварству. Такова была высокая миссия. — Телохранители по-прежнему молчали, но император Александр почему-то любил поговорить с живыми статуями. — А эти… как собаки! — гневно воскликнул он. — Метят мочой деревья. Прибили над воротами свои красные щиты… Так о чём с ними можно договариваться?!
На самом деле император знал, о чём говорил. Несколько дней назад, впервые не посоветовавшись с братом, Александр принял важное политическое решение и сейчас словно призывал небо в свидетели. Несколько дней назад он дал самую быстроходную галеру своим тайным гостям. И она уже прошла Понт Эвксинский, море, которое варвары зовут Греческим, и сейчас подходила к берегу. К устью великой реки. Но не к устью Танаиса, что было бы нормально, если бы шад хазар возвращался домой, в каганат. Это была другая река, с бурными опасными порогами, которые невозможно пройти по воде. Готы называли её Данп, как писал их историк Иордан, чей труд был в библиотеке Александра. Там находилась и столица готов, Данпарстад. Эти же зовут реку Днепр. Только это ничего не меняет.
Император капризно поморщился: прав, прав Страбон (или не Страбон) — те, кто строят города, мыслят одинаково. Но только и именно они. Рим пытался цивилизовать готов, даже дал им истинную веру. И гунны, пришедшие следом, пытались подражать нам. И всё равно разрушили Вечный город. Потому, что бы ни считал мудрый брат император Лев VI, Александр знает, что с варварами надёжный союз невозможен. Мысли их темны, они непонятны и дремучи, как животные.
Русь уходила. Да, Олег собрал немыслимую силу. Но нужен ли империи такой могущественный сосед? Эти щиты над вратами… Этот молодой князь Лад — его поддерживают их чародеи. И верховный жрец… как
