нетерепением ждали, когда закончится ужин и можно будет поудобней расположиться на скамейках и наслаждаться далекой от нас жизнью на суше, похожей здесь, в Антарктике, на сон.
Первые минуты картина шла под веселые комментарии шутников. Постепенно зрители умолкали, слышно лишь было, как потрескивает киноаппарат и шелестит лента. А иногда вдруг доносилось мерное посапывание и всхрапывания.
Вымотавшиеся за день моряки мгновенно засыпали и порой, упав со скамейки, не могли проснуться. Их приходилось поднимать и укладывать на диван. Пусть досыпают.
В январе рядом с русской флотилией появилась какая-то иностранная. С фок-мачты по ночам видны были ее огни.
Иностранцы промышляли поблизости. Теперь уже не четырнадцать, а двадцать пять китобойцев, вооруженных пушками, рыскали по океану в поисках китов. С разных сторон то и дело слышались выстрелы, далеко разносившиеся в морозном воздухе.
Среди айсбергов грохот пушек множился, вызывая обвалы. Около плавучих ледяных гор опасно было проходить.
Осложнилась и охота: китобойцы уходили далеко от флагмана, тратили много времени на поиск, на утомительное преследование и доставку китов к слипу базы.
Неуспокаивающийся, изрытый волнами океан нарушал все расчеты гарпунеров. Прицелится охотник в спину кита, а волна в это время чуть приподнимет нос судна или опустит… и летит гарпун либо дальше головы, либо втыкается где-нибудь у хвоста, не зацепив позвоночника животного. Огромному киту такая рана — булавочный укол. Он может таскать за собой судно.
В радиорубке то и дело слышались переговоры базы с китобойцами, попавшими в трудное положение:
— Шестой, почему отмалчиваетесь? Отвечайте. Прием.
— Говорит шестой. Дела неважнецкие, «борька» таскает.
«Борькой» у нас прозвали блювала, «федь-кой» — финвала, «семкой» — сейвала и «кеш-кой» — кашалота.
— Странное дело! Вы кита загарпунили или он вас? — не без издевки запрашивали с базы.
— Вышло, что он нас. Второй час к себе не подпускает.
— Старайтесь подтянуться на выстрел. Информируйте базу через полчаса.
Наконец, после длительной борьбы с китом, приходило по радио сообщение:
— Доконали «борьку». Высылайте буксировщика.
Как-то утром, когда «Пингвин», подобрав трех убитых китов, не спеша тащил их к флагману, его нагнал быстроходный китобоец, плававший под австралийским флагом.
Судно имело короткое имя «Демпси», на его мостике стоял рослый детина с перебитым и расплющенным носом, одетый в теплую оранжевую куртку. Поравнявшись с «Пингвином», детина приставил ко рту рупор и по-английски спросил: нет ли желания у джентльменов обменять одного кита на ром и виски.
— У нас нет обменных китов, — ответил старпом, стоявший на мостике. — С кем имею честь разговаривать?
Детина с перебитым носом минуты три что-то говорил в рупор лающим голосом. Черно-скул только уловил, что имеет дело с помощником босса фирмы «Эребус» и, если русским понадобится хороший ром и виски, то пусть они без стеснения притаскивают к плавучей фабрике «Сэр Джемс Кларк Росс» китов и спросят Эба Балфора.
Откланявшись, Эб Балфор круто развернул свое судно и умчался на запад.
Вечером, когда «Пингвин» дрейфовал невдалеке от «Салюта», к его борту подошел австралийский китобоец «Джеффрис», и послышался радостный голос:
— Гуд ивнинг! Привет, сейлор «Пингвин»! Очень рад вас встречать.
Это был Сигге Хаугли, обросший бородой. Перебравшись на «Пингвин», он вытащил из карманов две бутылки рому и попросил выпить с ним за хорошее знакомство и успех в охоте.
Работа у Джона Сэрби его не очень радовала. На флотилии «Эребус» опять собрались самые отпетые морские бродяги. С ними опасно плавать.
— Не оставляйте китов «на флаг», — посоветовал он. — Могут найтись дисонест… нечестные люди.
Прощаясь, Хаугли сказал, что в море Уэд-делла собралось слишком много китобойных флотилий. Киты стали осторожными. Завтра он надумал отправиться к Земле Грейама. Там, во льдах, еще можно найти непуганых китов. Если пингвиновцы пожелают составить ему компанию, Хаугли будет рад показать новые пастбища.
Следующий день выдался ветреным. Над морем Уэдделла мчались рваные тучи.
После утренней радиопереклички Черно-скул попросил у капитан-директора разрешения выйти на самостоятельный поиск. Тот дал «добро» и посоветовал каждые два часа поддерживать связь с флагманом.
Как было условлено, у кромки блинчатых льдов нас поджидал Сигге Хаугли. Поприветствовав нас поднятой рукавицей, он дал сигнал следовать за ним в кильватере.
Часа через четыре старенький «Джеффрис» вышел на траверз острова Уилкинса. Здесь берега Земли Грейама были сильно изрезаны бухтами. По всем направлениям путь преграждали айсберги, похожие на замки и крепости, построенные из гипса и хрусталя. Виднелись бастионы с зубчатыми стенами, причудливые гроты и террасы, заселенные буревестниками, качурками, капскими голубями. Иногда на вершинах айсбергов толпились пингвины, которые на животах, как на салазках, скатывались по склону в море.
Два китобойца один за другим осторожно прошли среди айсбергов и размельченных льдов в сторону «водяного неба». «Водяным небом» Хаугли называл большие темные пятна на серебристых облаках. Так отражались на них полыньи.
Вскоре действительно открылась бескрайняя полынья, покрытая бурыми и светло-коричневыми пятнами. Это были поля планктона. Теперь надо было внимательней смотреть по сторонам.
Первыми фонтаны китов увидели с «Джеф-фриса». Милях в четырех, почти в центре разводья, кормились несколько групп китов. Среди них были блювалы — синие киты. Их нетрудно было узнать По мощным фонтанам.
Китобойцы разошлись. Хаугли направился вперед — наперерез уходящим блювалам, а Черноскул — к группе китов, которые кормились ближе.
Трефолев жестом показал, что надо подходить к самому крупному, блювалу, фонтаны которого взлетали особенно мощной струей и держались в воздухе дольше, чем у соседей.
Киты ныряли как по сговору: сначала исчезал под водой самый крупный, а за ним двое других. Минут семь или восемь море было пустынным. В такой момент надо было угадать, где они вынырнут, и, не снижая хода, подойти как можно ближе.
Дважды Трефолев ошибался: киты всплывали в ином направлении. Я приказал Семяч-кину внимательней следить за крупным блю-валом. Марсовому из «вороньего гнезда» было видно, как в прозрачной воде неясными тенями плывут киты.
— Есть, — сказал марсовый. — Глядите на мою руку.
Вот киты отдышались и опять один за другим ушли под воду.
— Скользят не прямо, а по дуге! — выкрикивал Семячкин. — Забирай правей… прямо!.. Чуть левей!.. Выходят…
«Пингвин» почти настиг китов: они стали выныривать метрах в сорока от судна. Трефолев приник к прицелу… но прежде, чем он успел выстрелить, вдали раздался грохот. Это с «Джеффриса» стрелял Хаугли.
Крупный блювал, услышав незнакомый звук, ударил хвостом по воде так, что брызги долетели до мостика, и мгновенно исчез. Два других кита замешкались… Трефолев успел повернуть ствол пушки и выстрелить в левого блювала…
Я увидел, как вода окрасилась в розовый цвет. Значит, гарпунер попал.
