странное желание – слепить снежок? То есть, для него, Кости, не странное. А для Белого?
– Неужели не понимаешь? – с едва заметной досадой спросил его Белый. – Забыл, что ли, как сам играл в снежки?
Конечно, он помнил это. Он даже был чемпионом, когда соревновались на меткость. А соревновались давно, еще в четвертом классе, в том первом зимнем походе. Состязание устроили специально. Бегать просто так, орать и кидаться им быстро надоело. Желудки прогибались от тяжести съеденного только что обеда. Налопались от пуза. Как всегда, у них вышло что-то среднее между супом и кашей. Да у них это так и называлось: супокаша. Дежурные вытряхнули в котел несколько пакетиков сухих супов, бухнули туда же вермишель, а когда все это сварилось, вскрыли пару банок тушенки и аккуратно размешали специальной ложкой – на длинной, тщательно обструганной палке. Костя сам в свое время выстругал ее своим слегка затупившимся перочинным ножом. Тем самым, с обшарпанной синей ручкой. Это было еще в сентябре, когда Наталья Владимировна начала водить их в походы. И с тех пор всегда пользовались Костиной 'палкой- мешалкой' – такая уж у них возникла традиция. В походах нельзя без традиций.
Сперва походы были короткие – на один день. И Костя даже возмущался: чепуха, а не походы! Все, буквально все не совпадало с мамиными рассказами. И в книжках писалось по-другому. Где палатки? Где огромные, в сорок килограммов, рюкзаки? Сейчас и вспоминать смешно. Будто он, худющий исцарапанный четвероклашка, мог тогда нести настоящий груз! Сломался бы на первом же переходе.
Зато потом были и ночевки, и тяжести. Кое-кто, конечно, пробовал ныть. И не только девчонки, но и пацаны тоже. Даже лучший Костин друг Андрюха Зайцев однажды стащил со спины рюкзак, уселся на него и заявил, что все, дальше он никуда не пойдет, потому что устал, и вообще. Правда, Андрюха быстро опомнился, когда знакомый Натальи Владимировны, дядя Саша, взял у него рюкзак и спросил: 'Без груза топать можешь? Тогда топай. А если очень уж притомился – скажи, я и тебя могу на плечи взять.' Разумеется, ехать на дяди Сашиных плечах, да еще на глазах у всех ребят (а тем более, девчонок), Андрюхе не улыбалось. И он поплелся вслед за всеми, а еще через пару минут выпросил у дяди Саши свой рюкзачок обратно. А Наталья Владимировна нытикам отвечала так: они, дорогие друзья, видимо, ошиблись, спутав две совершенно разные вещи – поход и пикничок. Но теперь уже поздно пить боржом, дело сделано, и ей остается только выразить свои искренние соболезнования беднягам, которых, по всему видно, ждет ужасная смерть от острого гнойного воспаления… Обычно после таких соболезнований нытье прекращалось.
Кстати, именно Наталья Владимировна и предложила тогда устроить соревнование на меткость. Сказано – сделано. В снег воткнули несколько лыжных палок. Специально втыкали так, чтобы они едва держались. Умело брошенный снежок должен был такую палку сбить. Провели черту, за которую нельзя было переступать, построились в шеренгу – и начали.
У Кости только два броска вышли неудачными. 'В молоко', как выразился дядя Саша. Зато остальные восемь оказались что надо. Между прочим, некоторые, слишком много трепавшиеся про свой меткий глаз да про свою точную руку, вообще ни одной палки не сбили. Вот так-то!
Стоп! Костя вздрогнул. Что оно, опять?! Опять лезет из него бред про несуществующую жизнь? Да ведь на самом деле не было ничего такого! Нет, немедленно выбросить все из головы. И еще. Нужно было что-то сделать, причем именно здесь, в этом месте. Кто-то ему велел. Но кто? Что? Зачем? Он не мог вспомнить.
– Может, у тебя получится? – спросил вдруг Белый.
– Что получится? – растерянно произнес Костя, оглушенный своими мыслями.
– Да я про снежок, – усмехнулся Белый. – У меня, видишь, ничего не выходит. А хотелось бы. Молодость вспомнить…
– Ну-ка, дайте, – Костя сгреб ладонью снежный ком. Снег и в самом деле рассыпался, но Костя знал, что не стоит спешить. Нужно сперва как следует согреть его в руках, чтобы он стал липким, чтобы размок. А потом уже можно и лепить.
– Учитесь, пока я жив! – небрежно сказал он, показывая Белому снежок. Небрежный тон давался ему с трудом.
– Ну что ж, неплохо, – одобрил Белый. – А теперь кидай.
– Куда?
– А куда хочешь. Для того снежки и лепят – чтобы кидать.
– А в вас можно? – сам себе удивляясь, спросил вдруг Костя. Ему было и страшновато – он помнил тот непонятный случай, и в то же время ужасно интересно – что из этого выйдет?
– Да ради Бога, – улыбнулся Белый. – Я-то ведь не рассыплюсь.
…И правда, Белый не рассыпался. Снежок пролетел сквозь его грудь точно через полоску тумана и воткнулся в белый ковер далеко-далеко за ним.
– Как же это получается? – Костя не мог сдержать накопившиеся вопросы. – Почему он так полетел, через вас?
– Нормально он полетел. Все правильно, – как-то нехотя ответил Белый. – А объяснить я тебе не могу – слишком сложно. Да я и сам не все понимаю. Однако поиграли – и хватит, пора говорить о деле.
– Ну, давайте поговорим, – насторожился Костя. Вот и началось. Что ж, это расплата за рапорт.
– Ты помнишь, – сказал Белый, подымаясь со снега, – в прошлый раз я тебе говорил: ты начинаешь выздоравливать?
– Ну, может, и помню, – сумрачно ответил Костя. – А дальше-то что?
– А дальше то, Костик, – вздохнув, продолжал Белый, – что шанс твой не так уж и велик. Давай честно признаем факты. И не только в рапорте дело, хотя и это тоже повлияло. Но главное – внешние обстоятельства. А они, друг мой, в последнее время осложнились. Боюсь, плавного перехода уже не получится. Но шанс у тебя все-таки остался. Как им воспользоваться – зависит только от тебя.
– Может, объясните все-таки, в чем дело? – сердито спросил Костя. – А то все какими-то загадками говорите. Что еще за 'внешние обстоятельства'?
– Обстоятельства разные, – пожал плечами Белый. – Места, времени и образа действия… А если серьезно – пока объяснять не буду. В свое время, надеюсь, узнаешь.
– В свое время, в свое время, – проворчал Костя. – Вот вы всегда так. А сейчас оно, время, что – не свое?
– Нет, сейчас оно – чужое, – серьезно ответил Белый. – Да и не время это – одна видимость. Ну ладно, не буду долго трепаться – силы кончаются. В общем, так. Слушай, пожалуйста, внимательно, и попытайся запомнить. Скоро тебе будет очень плохо. Просто ужасно. Тьма, холод, безнадежность. Я не пугаю тебя – просто говорю, что будет. Но выход есть. Когда вспомнишь об этом, сделай вот что. В уме считай до десяти, а после поверни руку вот так, – Белый резко выбросил вперед ладонь, как бы ввинчивая ее в густой неподвижный воздух. – Запомнил движение? Впрочем, когда надо, оно само вспомнится. После этого иди вперед, и главное – ничего не бойся, защита уже начнет действовать. Хотя, должен предупредить, будет страшно.
– Вы что же, напугать меня думаете? – усмехнулся Костя и сплюнул на снег. Однако внутренне поежился. Почему-то он знал, что Белый не шутит, не играет роль, а говорит правду.
– Да что ты! – вновь улыбнулся Белый, – тебя разве напугаешь! Ты у нас калач тертый. А вообще-то, – улыбка сползла с его лица, – по-настоящему страшных вещей ты пока не видел. Хотя здесь этой дряни достаточно.
– Где это здесь? – не понял Костя. – В этом поле?
– Нет, тут как раз все спокойно, – ответил Белый. – Это нейтральная зона, сюда они вползти не могут. Я про Корпус.
– Кто – они?
– Ну, скажем так, сгустки. Впрочем, возможно, ты и сам их увидишь. В свое время, естественно.
– Опять загадки? – буркнул Костя. – Ни фига я не понял.
– Ничего, – отозвался Белый, – после поймешь. Главное, ты запомнил порядок действий. Очень скоро это тебе понадобится. И последнее. Когда будешь идти сквозь тьму… Может оказаться, что собственных сил тебе не хватит. Тогда позови меня. Попробуй сосредоточиться и вспомнить эту равнину. И позови меня. И я приду. Вот таким вот образом. Ну все, Костик, пока. Мне пора уходить.
…Горизонт вдруг вздыбился, равнина дрогнула, точно по ней пробежала невидимая волна, и растаяла, и откуда-то появился ветер, ударил в глаза, подхватил его точно соломинку и понес – вдаль, навстречу
