– Все-все?
– Все-все.
– Так уж и все.
Тони надевал на барбекю рубашки из индийского шелка и каждые четверть часа менял их, поскольку под мышками появлялись пятна от пота.
– Да, Тони, все.
– И конечно, опять не накрахмалила?
– Нет, Тони, не накрахмалила.
– Почему? – капризно протянул Тони и обернулся к кузинам, которые явились помочь в подготовке к вечеринке. – Без крахмала воротнички у рубашек из индийского шелка становятся мягкими…
– Мне нравятся мягкие, Тони.
Тони смирился. Но внезапно выражение его лица изменилось.
– А почему это пиво не в холодильнике?
Четтина посмотрела на пиво.
– Потому что оно туда не помещается, Тони. Холодильник и так весь забит твоим пивом.
– У тебя на все готов ответ, да? Так я тебе и поверил, что не помещается! Я тебе миллиард раз говорил, что ты должна укладывать пиво в холодильник так, – Тони руками изобразил, как надо укладывать пиво в холодильник, – и тогда оно влезет как миленькое…
– Я укладывала…
– Как ты их укладывала?
– Тони, я нигде не могу найти майонез, – вмешалась Валентина.
Тони схватился руками за голову, как если бы она у него внезапно закружилась, и выскочил в кухню.
Четтина взглядом поблагодарила Валентину за избавление от Тони. И в это мгновение зазвонил телефон.
– Убейте меня, но я не подойду, – повторила Четтина.
– Может, это тот американец, что был прошлый раз? – предположила Чинция.
Четтина сморщилась, вспомнив идиотскую задумку Тони.
– Какой американец? – спросила Минди.
– Тот, которого ты пыталась закадрить, – ответила Алессия.
– Никого я не кадрила, – возразила Минди, и щеки ее вспыхнули.
– Правда ведь, она на него глазела? – Чинция решила найти поддержку у тети Кармелы.
– Если она говорит, что не глазела, значит, не глазела, – отвернулась тетя Кармела.
– Черт возьми, – сказала Рози. – Если бы Стив его только увидел, он сразу навешал бы мне оплеух. Он ужас какой ревнивый. Я вообще не понимаю Стива. Сначала он хочет, чтобы я одевалась женственно, а потом меня же еще и лупит за то, что на меня все пялятся.
– Он прав, Рози, ты одеваешься чересчур женственно. Из кухни донесся звук бьющихся бутылок.
– Я же говорила, они не влезут, – пробормотала Четтина, с тоской уставившись в окно.
– Мать вашу так, я порезался! – заявил Тони, появляясь из кухни. Он оглядел лениво рассевшихся женщин и поинтересовался: – Вы меня, конечно, извините, милые дамы, но у меня к вам небольшой вопрос. Вы что, оглохли, не слышите, что телефон надрывается?
– Мы подумали, что ты захочешь сам ответить, Тони, – попыталась оправдаться Валентина. – Не понимаю, с чего ты на всех бросаешься как бешеный.
– Взбесишься тут с вами!
Тони поднял трубку:
– Да?
Он послушал немного и побледнел. Ни слова не говоря, вернул трубку на аппарат.
Окинул женщин невидящим взглядом.
Те вопросительно уставились на него.
– Мать вашу так… – пробормотал Тони.
– В каком смысле? – спросила Четтина. Она взяла вазу, стоявшую в центре стола, сдвинула ее в сторону, потом подумала и вернула на прежнее место.
– Мать вашу… Это был американец.
– Американец? – переспросила Минди, вскакивая на ноги.
– Он сказал, что приведет с собой Леонарда Трента. Такая звезда в моем доме! Я и мечтать об этом не мог!..
