господин Путятин.
Милочка Обольянинова буквально сбежала из дома. Действительно, находиться в такой атмосфере было непросто. Тетя Оля возлежала в спальне и протяжно стонала. Кузина Лика заливалась слезами и лелеяла вожделенный образ Нузгара Абар-Рахмана. Бабушка Ада, то уезжала, то возвращалась, но ничего не объясняла, лишь шушукалась с дядей Митей. А сам он искоса поглядывал на племянницу, но прекратил все задушевные разговоры. Возможно, присутствие посторонних разрядило бы атмосферу, ведь ни что так не тренирует дух, как исполнение светских обязанностей, но горничная Фаина отваживала визитеров, без объяснения причин. Поэтому Милочка решила, что глоток свежего воздуха – единственная возможность пережить тоскливо тянущийся день. Здесь, в саду, ее и нашел Путятин.
– Доброе утро, Людмила Николаевна, – поприветствовал он ее.
Сердце Милы сделало кульбит, а затем часто-часто забилось. И кто знает, что тому было причиной: неожиданное появление молодого человека или само его присутствие.
– Рада вас видеть, господин Путятин, – застенчиво улыбнулась она.
Влад приободрился.
«Возможно, все закончится благополучно», – расценил он, как добрый знак, приветливые слова невесты.
– Разрешите составить вам компанию, Людмила Николаевна? – учтиво спросил Путятин.
Мила разрешила, и Влад присел рядом на скамейку. Они помолчали. Каждый думал о своем: Путятин – с чего же начать объяснение, а Мила – что, их последняя встреча произошла в зимнем саду дома Велепольских, где молодой миллиардер в полной мере воспользовался правами жениха. Это было не самое неприятное воспоминание, Милочка начала заливаться краской, и тут Влад решился.
– Прежде чем наши судьбы будут соединены навеки, я хотел бы сделать признание Людмила Николаевна, – он осторожно взял ее за руку.
Ответом было пылающее лицо невесты и слабое пожатие ее пальцев.
– Когда я сделал вам предложение, моя дорогая Людмила Николаевна, мною руководил не только долг джентльмена, – воодушевившись, продолжил Влад.
«Сейчас он признается мне в любви!» – с ликованием подумала Мила, и ободрила жениха еще одним слабым пожатием.
«Отлично!» – с облегчением отметил Путятин.
– Причиной моего внимания стала ваша помолвка с Максимом Черским.
Мила широко распахнула глаза.
«Ах! Он ревновал», – наконец, догадалась она.
– Мне больно об этом говорить, – признался Влад, в душе проклиная Ириаду Марковну и Аделаиду Константиновну, – но я желал отомстить Максиму Черскому, отбив у него вас, моя дорогая.
Мила непонимающе взглянула на него.
– Это старые счеты, моя дорогая, но к вам они не имеют никакого отношения, поверьте! – затараторил Влад.
Но у Милочки с глаз упала пелена, и все кусочки мозаики встали на свои места.
– Собирались ли вы на мне жениться? – задала она вопрос не в бровь, а в глаз.
– Я сделал предложение, – попытался уклониться от ответа Влад.
– Собирались ли вы на мне жениться? – настойчиво повторила Мила.
Путятин почувствовал, как леденеют ее пальцы. Он судорожно искал правильный ответ, который устроил бы невесту, но и спас бы его репутацию джентльмена.
– Теперь, да, – единственное, что смог он придумать.
– Теперь! – вскричала Милочка, отдергивая руку. – Теперь! – она вскочила.
– Моя дорогая Людмила Николаевна, я умоляю вас о прощении! – и второй раз за всю его безупречную жизнь Владислав Путятин угробил модные тесные брюки.
– Я уже видела вас на коленях, господин Путятин, – презрительно бросила Мила. – Теперь на меня это не производит никакого впечатления.
Влад был растоптан, словно трава во время охоты.
– Я молю вас о прощении, Людмила Николаевна, – покаянно повторил он.
Милочку терзали два противоречивых чувства – презрение и обида. Но она была слишком юная, совсем неопытная и никто еще ей не делал такого откровенного зла, а сама она никогда не испытывала такого разочарования. И предательские слезы детской обиды брызнули из ее глаз.
– Как вы могли со мной так поступить? – не сдержавшись воскликнула Мила.
Первый раз в жизни Владислав Путятин, не находил слов.
– Я виноват перед вами, Людмила Николаевна. Я просто не подумал, – наконец, сказал он правду.
Мила плакала, плакала и плакала. Ей было так жалко себя! Все ее романтические мечты были разбиты, и ей даже в голову не пришло убежать в дом, чтобы скрыть свою горькую обиду от ужасного Влада Путятина.
Он стоял перед ней, вглядываясь в ослепшие от влаги глаза, и сердце его разрывалось. Каждая слеза, каждый всхлип Милочки Обольяниновой были словно прикосновение раскаленного ножа. Что уж скрывать, он никогда не видел столь искренних чувств. И именно его мстительная каверза стала причиной трагедии маленькой дебютантки.
– Я посвящу всю свою жизнь, чтобы загладить вину перед вами, – внезапно вырвалось у него.
– О чем вы говорите? – задыхаясь от слез, воскликнула Мила. – Неужели вы думаете, что я когда-нибудь захочу увидеть вас снова?
Бедняжка, она ничего не знала о сговоре двух старых интриганок!
– Ваша бабушка подписала брачный контракт, и завтра о нашей помолвке объявит «Коммерсант», – тихо сказал Путятин.
Губы у Милы задрожали, но хорошие манеры взяли вверх. Впрочем, как всегда.
– Вы оказали мне честь, господин Путятин, – присела она в нарочито глубоком реверансе. – Надеюсь, мое приданое удовлетворило вас?
– Людмила! – возмутился Влад и попытался взять ее за руку.
Она ловко уклонилась, и стала отступать к дому.
– Бабушка с дедушкой вольны распоряжаться моей будущностью, но никто не может указывать моим чувствам, – непрозрачно указала она жениху, чтобы он не надеялся получить мир в доме и покорную супругу.
– Как жаль, что вы остались равнодушны к моим чарам, Людмила Николаевна, – покаянно сказал Влад Путятин.
Губы у Милочки снова задрожали, но чтобы не выдать себя, она, наконец, убежала в дом.
Путятин смотрел ей в след и кусал губы.
«Идиот!» – наконец, признался он, и в бессильной ярости изо всех сил приложился лбом к стволу старого бука.
Глава 14
Келдыши снова распахнули двери своего особняка для столичного общества.
Первый бал московского сезона был тяжелым испытанием, даже для такой идеальной светской хозяйки, как Елена Викторовна, и такого гостеприимного хозяина, как Инвар Висвальдович. Чета Келдышей потом неделю отсиживались дома, принимая лишь избранных визитеров. Надо сказать, такое поведение лишь повышало общественный статус четы, а еще выше – тех персон, которых они допустили перед подернутыми туманом переутомления глаза.
Второй бал Келдышей также имел под собой жестокий отбор. Дебютантки второго дня и прочие получившие ранее отлуп, на сей раз вполне могли удостоиться приглашения, но только если за последние недели произвели впечатление на общество. Это были своего рода промежуточные итоги сезона: все, кого пригласили Келдыши, были успешны, популярны и удачливы. Главный критерий для дебютанток – минимум два брачных предложения, полученных с начала сезона, даже если претендентов отвергли придирчивые родственники. Разумеется, если девица уже была помолвлена, то не имело значения, сколько предложений она получила до этого.
Мила Обольянинова соответствовала обоим критериям. У нее два раза просили руки, и при этом еще
