Политическая биография Сталина

конституироваться как нация, он сам пока еще национален, хотя совсем не в том смысле, как понимает это буржуазия.

Национальная обособленность и противоположности народов все более и более исчезают уже с развитием буржуазии, со свободой торговли, всемирным рынком, с единообразием промышленного производства и соответствующих ему условий жизни.

Господство пролетариата еще более ускорит их исчезновение. Соединение усилий, по крайней мере цивилизованных стран, есть одно из первых условий освобождения пролетариата.

В той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой.

Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой».[446]

Как видим, национальный вопрос, по мнению основоположников марксизма, являлся по существу производным от классового вопроса, и пути его решения виделись ясными, простыми, не сопряженными со сколько-нибудь серьезными общественными коллизиями. Жизнь, однако, оказалась гораздо более сложной и противоречивой, так что простые и универсальные решения национальных проблем не только в отдельных странах, но и в мире в целом, остались если не утопией, то благим пожеланием. В дальнейшем и Маркс, и Энгельс в той или иной форме, и в том или ином контексте затрагивали национальную проблематику, высказывая свои взгляды, которые уже в большей степени учитывали конкретно-исторические реалии. Принципиально важным стало крылатое выражение Маркса о том, что не может быть свободным народ, угнетающий другие народы. На базе такой постановки вопроса основоположники коммунизма выдвинули идею о праве наций на самоопределение.

Таковы в самом сжатом виде принципиальные марксистские установки в национальном вопросе. Однако взятые сами по себе, эти установки не могли служить достаточной и всеобъемлющей теоретической и практической базой для выработки конкретных политических программ партий, исповедывавших марксизм. Конкретные условия, особенно в многонациональных государствах, к которым в первую голову относились Российская империя и Австро-венгерская империя Габсбургов, выдвигали национальную проблематику на авансцену социальной и политической борьбы, вызывая острейшие разногласия среди различных приверженцев марксизма.

Вполне естественным и оправданным поэтому было и обращение Сталина к исходным понятиям, предопределявшим подход к национальному вопросу. Ключевым в этом ряду было понимание и трактовка самого термина нация. Надо сказать, что к тому времени имели хождение различные трактовки самого понятия нация. Авторами их были, в частности, ведущие австрийские теоретики социал-демократической ориентации, с которыми и полемизировал он в своей работе. Сталин убедительно (даже оценивая все это в долговременной исторической ретроспективе) показал односторонность и несостоятельность различного рода определений нации, которые давались австро-марксистами и К. Каутским. Он дал свое собственное определение нации, обосновав его не только логическими доводами, но и солидной социально-исторической аргументацией. Это его определение стало классическим, общепринятым в науке, и всерьез его никто не сумел оспорить. Вот это определение: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры …Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией»[447].

Критики Сталина указывают на то, что это определение включает в себя некоторые элементы из формулировок его оппонентов, в первую очередь К. Каутского. Такое замечание справедливо, но оно ни в коей мере не ставит под вопрос того простого факта, что не кто иной, как Сталин дал эту универсальную и емкую характеристику основных признаков нации. То, что другие до него отмечали отдельные эти признаки, свидетельствует как раз о том, что научное познание, выражающееся, в частности, в формулировании тех или иных законов общественного развития и, соответственно, понятий, относящихся к этому развитию, есть процесс, в котором суммируется достигнутый уровень знаний. В этом нет ничего необычного. Любое знание, в том числе и в сфере познания общественных явлений, есть своего рода синтез. И определение, данное Сталиным, как раз и является таким синтетическим определением. Ведь никто до него не давал такого определения. В том числе и именитые знатоки марксизма из Германии и Австро-Венгрии. Так что, выражаясь современным стилем, его научный приоритет в данном вопросе неоспорим.

Разумеется, понятие нации, сформулированное Сталиным, как и всякое другое понятие, нельзя считать универсальным, не подлежащим уточнениям, изменениям, корректировкам. Ход исторического развития вносит в него новые элементы, реальная жизнь обогащает его. Отмечая это, тем не менее, следует особо подчеркнуть, что для своего времени такая формулировка действительно являлась серьезным научным обобщением.

Подходя к определению нации с диалектических позиций, он специально подчеркивал, что «… не существует никакого единственно отличительного признака нации. Существует только сумма признаков, из которых при сопоставлении наций выделяется более рельефно то один признак (национальный характера), то другой (язык), то третий (территория, экономические условия). Нация представляет сочетание всех признаков, взятых вместе» [448]. Данное уточнение имеет принципиальное значение, поскольку некоторые авторы, писавшие по национальному вопросу, неправомерно акцентировали внимание на отдельных признаках нации, придавали им исключительную, первостепенную значимость в ущерб другим признакам. В этом контексте Сталин резкой и аргументированной критике подвергает позицию Бауэра. «Точка зрения Бауэра, отождествляющая нацию с национальным характером, отрывает нацию от почвы и превращает ее в какую- то незримую, самодовлеющую силу, — пишет Сталин. — Получается не нация, живая и действующая, а нечто мистическое, неуловимое и загробное. Ибо, повторяю, что это, например, за еврейская нация, состоящая из грузинских, дагестанских, русских, американских и прочих евреев, члены которой не понимают друг друга (говорят на разных языках), живут в разных частях земного шара, никогда друг друга не увидят, никогда не выступят совместно, ни в мирное, ни в военное время?!»[449]

Возможно, теперь по прошествии многих десятков лет, такая аргументация в отношении еврейской нации и представляется несколько упрощенной, не учитывающей реально существующие факторы, которые в конечном счете порой перевешивают различия, отличающие лиц еврейской национальности, живущих в разных странах. Некая, чуть ли не магическая сила (реально же — чрезвычайно развитое национальное чувство, приверженность к иудейской вере и почти генетически ощущаемое сознание принадлежности к единой нации) способствовала тому, что евреи как нация сохраняли себя, будучи даже в территориальном и языковом отношении разобщенными. Однако все это не ставит под знак вопроса набор коренных признаков нации, сформулированных в работе «Марксизм и национальный вопрос».

Я не ставлю своей целью дать обстоятельный разбор всех важнейших положений, изложенных в статье Сталина. Но на некоторых аспектах все же необходимо специально остановиться, учитывая не только их значение для того времени, когда эта работа писалась, но и для последующей деятельности Сталина, для выработки им принципиальных политических установок по основным вопросам политики в сфере национальных отношений. Кроме того, некоторые из теоретических посылок, на которых базировались основополагающие выводы статьи, самым непосредственным образом отразились на оценках отдельных этапов развития России, не говоря уже об истории Советского государства.

Как известно, классовый подход был своего рода альфой и омегой всей политической философии большевиков. С полной силой он проявился и в подходе Сталина ко всей совокупности проблем национальных отношений. Было бы грубейшей ошибкой недооценивать значимость классового фактора в системе политических отношений, в том числе и в формировании позиции по кардинальным национальным проблемам. Но мне кажется, что нельзя также и безмерно преувеличивать его значение в ущерб другим факторам, под воздействием которых складывается жизнь наций, их своеобразная национальная психология. Ленин, Сталин, вообще большевики, борясь за осуществление своих программных целей, нередко классовым принципом заслоняли многие другие важные факторы, формировавшие реальную