Политическая биография Сталина

доминировало в его подходах, определяло набор аргументов и направленность выводов всей работы в целом.

Особым пафосом отмечены те страницы его статьи, где он в соответствии с марксистской доктриной защищает и обосновывает право наций на самоопределение. В его формулировке это выглядит следующим образом: «Право на самоопределение, т. е. — нация может устроиться по своему желанию. Она имеет право устроить свою жизнь на началах автономии. Она имеет право вступить с другими нациями в федеративные отношения. Она имеет право совершенно отделиться. Нация уверенна, и все нации равноправны.

Это, конечно, не значит, что социал-демократия будет отстаивать любое требование нации. Нация имеет право вернуться даже к старым порядкам, но это еще не значит, что социал-демократия подпишется под таким постановлением того или иного учреждения данной нации. Обязанности социал- демократии, защищающей интересы пролетариата, и права нации, состоящей из различных классов, — две вещи разные»[453].

Немало места в работе Сталина отводится и критике национализма. Однако эта критика порой носит довольно абстрактный и схематический характер. Проскальзывают в работе, на мой взгляд, и нотки некоторого преувеличения успешности опыта решения национальных проблем в США и других странах Западной Европы. Но все эти моменты находятся как бы на втором плане. Центр тяжести сосредоточен на критике социал-демократических теорий культурно-национальной автономии. В тех условиях этот вопрос являлся одним из коренных вопросов составлявших водораздел между позицией большевиков и их оппонентов по национальному вопросу. Поэтому Сталин детальным образом анализирует несостоятельность и порочность идеи культурно-национальной автономии, показывает ее вред для развития рабочего движения как в рамках России, так и в более широких международных масштабах. Обстоятельной критике подвергнуты теоретические и политические установки Бунда, грузинских меньшевиков, поддерживавших идею культурно-национальной автономии. Критика бундовских позиций ни в коей мере не выражает или отражает приписываемый Сталину некоторыми авторами антисемитизм. На этой теме мы в дальнейшем остановимся специально, прежде всего потому что она является объектом самых бессовестных и низкопробных спекуляций и инсинуаций. Здесь же сделаем всего одно замечание, имеющее, как мне кажется немаловажное значение.

Сталин без всяких оговорок разделяет точку зрения, согласно которой судьбы евреев как нации — это ассимиляция. При этом надо особо подчеркнуть, что речь шла не о еврейской нации вообще, а о евреях в отдельных странах (Германии, России и т. д.). Такую точку зрения высказывал еще Маркс. Разделяли ее Каутский, Бауэр и многие другие социалисты. Отталкиваясь от исторического опыта, а также опираясь на бесчисленное множество фактов, характеризующих жизнь еврейских общин в различных странах, в том числе и в России, следует, очевидно, сделать вывод, что многочисленные предсказания относительно якобы неизбежной ассимиляции евреев как неизбежной будущности этого народа, оказались, мягко говоря, несостоятельными. Конечно, в отдельных странах и в определенной мере протекали процессы ассимиляции евреев. Однако в целом эти процессы носили частный характер, они не затрагивали основной массы еврейского населения, а потому с полной обоснованностью можно утверждать, что предсказанная ассимиляция оказалась фикцией. Один из исследователей этого вопроса отмечал: «В диаспоре еврейскую душу можно лишь терзать: подлинная ассимиляция возможна лишь когда еврейская душа окажется свободной; но свободной она может быть лишь при условии, что она — еврейская»[454]. Видимо, прав был английский писатель еврейского происхождение И. Зангвил, который, имея в виду ассимиляцию, утверждал: «Народ, который научился жить без страны, невозможно завоевать»[455].

Евреи, в том числе и в России, слабо поддавались ассимиляции. В США и в некоторых западноевропейских странах процесс ассимиляции также носил весьма своеобразный характер. Речь идет о том, что наиболее состоятельные представители еврейских общин, не ассимилируясь в странах своего проживания, весьма интенсивно и в крупных масштабах ассимилировали солидные капиталы (если данный термин вообще уместно использовать для характеристики процесса концентрации капиталов в руках еврейских финансистов и предпринимателей). Вместе с ассимиляцией капиталов они получали реальный доступ к рычагам власти, поскольку капитал сам по себе уже является инструментом власти.

Концепция ассимиляции, которую поддерживал в своей работе Сталин, в конечном счете оказалась опрокинутой реальным ходом развития жизни как в России, так и в странах Запада. Думается, что нет оснований по причине того, что Сталин разделял взгляды «ассимиляторов», причислять его к приверженцам антисемитизма. По мнению Сталина, отсутствие у российских евреев связанного с землей широкого устойчивого слоя, тот факт, что только 3–4 процента из них связаны с сельским хозяйством, а остальные 96% заняты в торговле, промышленности, в городских учреждениях, и кроме того, рассеяны по России, не составляя ни в одной губернии большинства, — все это ведет к ассимиляции евреев.

Второе обстоятельство, на которое в связи с требованием Бунда создания национальной автономии для евреев, указывал Сталин, — «это особое положение евреев, как отдельных национальных меньшинств, внутри инонациональных компактных большинств целостных областей. Мы уже говорили, что такое положение подрывает существование евреев как нации, ставит их на путь ассимиляции. Но это — процесс объективный. Субъективно, в головах евреев, он вызывает реакцию и ставит вопрос о гарантии прав национального меньшинства, о гарантии от ассимиляции. Проповедуя жизненность еврейской «национальности», Бунд не мог не стать на точку зрения «гарантии». Став же на такую позицию, он не мог не принять национальной автономии. Ибо если и мог ухватиться Бунд за какую-либо автономию, то только за национальную, т. е. культурно-национальную: о территориально-политической автономии евреев не могло быть и речи ввиду отсутствия у евреев определённой целостной территории»[456].

Я намеренно привел в достаточно подробном изложении аргументацию Сталина в связи с еврейским вопросом. Ведь надо реально знакомиться с конкретными фактами и высказываниями и на их основе делать какие-то выводы и заключения. У нас же всеобщее распространение получила совершенно иная манера — сначала наклеить на кого-то политический ярлык, а потом размахивать им в качестве бесспорного доказательства. Учитывая особую обостренность, которую так называемый еврейский вопрос приобрел в нынешней России, необходимо даже при рассмотрении чисто исторических его аспектов проявлять особую щепетильность, всецело опираться на факты, не давая таким образом никакой зацепки тем, кто пытается искусственно раздуть проблему антисемитизма, кто даже в объективном изложении общеизвестных фактов не преминет обнаружить проявления антисемитизма.

Но вернемся к нашей непосредственной теме.

Сталин, отвергая концепцию национально-культурной автономии, усматривает ее вредоносность прежде всего в том, что она фактически ведет к разобщению трудящихся по национальным квартирам, является формой сепаратизма. А сепаратизм неизбежно ослабляет рабочее движение, льет воду на мельницу царизма и буржуазии всех национальностей. В его работе обстоятельно рассматривается в качестве реального противовеса различным сепаратистским идеям концепция территориальной автономии (в статье она фигурирует как областная автономия). Принятие в качестве наиболее оптимального для российских условиях принципа областной автономии давало возможность кардинально и на справедливых основах решить национальный вопрос в России. Причем надо подчеркнуть, что весь комплекс национальных проблем Сталин не отрывает от принципиально важного вопроса приобщения отставших в своем развитии народов к более высокой культуре. Такая постановка вопроса отвечала интересам не только расширения и углубления общего фронта революционной борьбы, но и коренным национальным интересам всех народов, населявших Российскую империю.

Вот что он писал в связи с этим: «Национальный вопрос на Кавказе может быть разрешён лишь в духе вовлечения запоздалых наций и народностей в общее русло высшей культуры. Только такое решение может быть прогрессивным и приемлемым для социал-демократии. Областная автономия Кавказа потому и приемлема, что она втягивает запоздалые нации в общее культурное развитие, она помогает им вылупиться из скорлупы мелконациональной замкнутости, она толкает их вперёд и облегчает им доступ к благам высшей культуры. Между тем как культурно-национальная автономия действует в прямо противоположном направлении, ибо она замыкает нации в старые скорлупы, закрепляет их на низших ступенях развития культуры, мешает им подняться на высшие ступени культуры»