что некоторые статьи Ленина на излете XIX века каким-то путем могли проникнуть в Тифлис, поскольку революционно настроенные молодые люди старались всячески расширить источники своей информации, и все, что тогда казалось им важным и злободневным, привлекало их пристальное внимание. Однако можно и усомниться в том, что его статьи уже в тот период стали известными ученику семинарии И. Джугашвили: ведь пути распространения революционных произведений были тогда крайне ограничены. Впрочем, вопрос о том, когда именно, в каком конкретно году молодой Сталин впервые познакомился со взглядами будущего основателя и вождя большевизма, как мне представляется, не играет принципиальной роли. В конечном счете годом раньше или годом позже — суть от этого не меняется.
Существенно важно подчеркнуть другое: молодой И. Джугашвили активно знакомится с революционной литературой и, судя по всему, она его все больше и больше захватывает. Суровые репрессивные меры семинарских властей не приносят результатов: Джугашвили не только не прекратил заниматься «недозволенными делами», в том числе и чтением запрещенных книг, но и вовлекал в это своих соучеников. В воспоминаниях как Иремашвили, так и других соучеников (опубликованных при жизни Сталина) на этот счет приводятся многочисленные факты. Конечно, порой возникает сомнение в их достоверности: ведь каждый по своему опыту знает, что трудно сохранять в памяти, причем в деталях, воспоминания о событиях более чем тридцатилетней давности. Впрочем, здесь важны не те или иные подробности, а общая картина. А она, эта общая картина, рисуется практически всеми участниками тех событий примерно в одном ключе. Так что эта сторона вопроса не вызывает значительных разночтений и разногласий среди биографов Сталина.
На основании всего этого можно с достаточной долей уверенности утверждать, что в семинарии круг интеллектуальных интересов Иосифа Джугашвили все больше концентрировался не на изучении богословских дисциплин, а на самообразовании, с преимущественным креном в область общественных проблем. Чтение революционной литературы стало играть доминирующую роль в его развитии. Именно благодаря такой литературе он из стихийного бунтаря и борца против иезуитского режима, господствовавшего в семинарии, постепенно переходил на позиции революционера. И не просто революционера-противника существующего общественного строя, а в социалиста радикального толка. Не случайно молодой Джугашвили не примкнул к числу тех, кто впоследствии составил костяк грузинских социал-демократов меньшевистской ориентации. Но об этом речь пойдет в следующей главе.
Сейчас же стоит привести один из эпизодов, характеризующих направление революционных воззрений молодого Сталина. Он, кстати сказать, стал чуть ли не обязательным пассажем почти всех биографий Сталина, в которых рассматриваются его молодые годы. Со ссылкой на воспоминания Н. Жордания, позднее одного из лидеров грузинских меньшевиков, сообщается о том, как однажды в конце 1898 г. в редакцию газеты «Квали», которой руководил Н. Жордания, пожаловал юноша, отрекомендовавшийся воспитанником семинарии Джугашвили и постоянным читателем этого еженедельника. Он заявил, что решил бросить семинарию и посвятить себя работе среди рабочих, и попросил совета. Поговорив с ним некоторое время, Жордания пришел к заключению, что для партийного пропагандиста теоретических знаний у него недостаточно, и поэтому рекомендовал остаться в семинарии еще год и продолжить марксистское самообразование. «Подумаю», — ответил Джугашвили и ушел. Примерно через полгода Жордания посетил его коллега Джибладзе и вне себя от возмущения рассказал о том, что тому молодому человеку поручили рабочий кружок, а он начал вести пропаганду не только против правительства и капиталистов, но и «против нас»[196]. Факт этот не требует каких-либо комментариев.
Вот как сам Сталин говорил о начале своей революционной деятельности в уже цитировавшейся беседе с Э. Людвигом:
Но прежде чем приступить к рассмотрению вопроса о начальном этапе революционной деятельности Сталина, следует рассказать о том, как и когда закончился важный в его жизни семинарский период. Завершить обучение в семинарии молодому Сталину не довелось. Значит, не довелось стать обладателем свидетельства о получении среднего образования. Такое свидетельство открывало, по крайней мере теоретически, путь для поступления в какой-либо университет в пределах Российской империи. Но судьба, видимо, распорядилась иначе.
Несколько отвлекаясь от сюжета изложения, хотелось бы попутно коснуться того, как сам Сталин, будучи в апогее своей политической жизни, ответил на вопрос Э. Людвига, верит ли он в судьбу.
Итак, Сталин не верил в судьбу. Но не веря в нее, он сам как бы направлял траекторию ее движения. Это верно и в приложении к тому, чем закончилось его пребывание в Тифлисской духовной семинарии. По этому поводу среди биографов Сталина нет какой-либо общепринятой точки зрения. Да ее и не может быть, поскольку в соответствующей документальной и мемуарной литературе имеют хождение несколько версий, каждая из которых имеет право считаться достоверной. Могут быть приняты в качестве достоверных не одна, а несколько версий. Конечно, лишь в том случае, если они не противоречат друг другу, а дополняют одна другую.
Каковы же эти версии? Насколько их можно считать убедительными, отвечающими тому, как обстояли дела в действительности?
Первая версия, так сказать, официальная, апробированная авторитетом самого героя нашего повествования. Согласно этой версии, он
Вторая, тоже официальная, но только версия семинарского начальства, гласит, что он исключен из семинарии ввиду того, что «по неизвестной причине» не явился на экзамены в конце учебного года[200]
И, наконец, третья версия, согласно которой Екатерина Джугашвили сама взяла своего сына их семинарии по причине того, что он серьезно заболел (туберкулезом) и нуждался в лечении.
Вкратце рассмотрим эти версии, сделав акцент на том, насколько они соответствуют действительности. Для того, чтобы причины и обстоятельства исключения Иосифа из семинарии были более понятны, следует привести отрывок из воспоминаний русского учителя Грузинской православной семинарии в Тифлисе, которые были опубликованы в 1907 году в Москве. Так что искать в них каких-либо искажений, навеянных соображениями культа личности Сталина, не приходится. Этот преподаватель писал, что до 1900 года в Грузинской семинарии было более 300 воспитанников… Кончало курс всех (грузин и других) до 50 человек. Ректора-монахи, обуреваемые жаждой карьеры, руководствуясь убеждением —
