Политическая биография Сталина. Том 2

меня это — миф. Подобные документы так и не были обнаружены в архивах КГБ или архивах самого Сталина…

Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то ни было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании.

…Итак, в действительности нет никаких данных о несанкционированных контактах Тухачевского с немцами. Зато в архивах много материалов, содержащих обзоры зарубежной прессы и отклики руководителей западных стран о заговоре Тухачевского»[940].

Серьезной критике эта версия подвергнута и в книге двух российских авторов, специально посвященной теме заговоров против Сталина и против Гитлера, которые существовали, соответственно — в советских и в германских военных кругах. Их аргументация сводится к следующему: «В первую очередь поразительное легковерие Сталина. Получив сомнительное досье на одного из крупнейших военачальников, первых людей государства, он практически тут же отдает приказ о его аресте. Через несколько недель тот уже осужден и расстрелян — без какой бы то ни было проверки по линии разведки, без признаков сомнений и колебаний. Вот так вот взял и поверил, хотя за несколько лет до того не верил куда более серьезным обвинениям против того же Тухачевского. Этот факт хорошо ложится в версию о сталинской паранойе, но, поскольку сталинская паранойя пока что никем не доказана…»[941]

А. Колпакиди и К. Прудникова в своей книге развернуто мотивируют свою версию о существовании военного заговора против Сталина. Они, в частности, пишут, что Тухачевский был властью недоволен — непонимание его проектов реорганизации армии, необходимость подчиняться наркому, которого он и его соратники ни в грош не ставили. Колоссальная амбициозность, за которую его прозвали «наполеончиком», довершала дело. Сведения о «военной партии» стали поступать еще в 1923–1924 гг., а затем в 1931–1932 годах. Правда, партия — это еще не заговор, а всего лишь группа единомышленников. Но так было у военных. А политический заговор к тому времени уже сформировался и развивался полным ходом.

Как и немецкий, наш заговор объединил все оппозиционные Сталину группы, которые в начале 30-х годов стали, не сливаясь, все же формироваться в единую силу. Ибо даже таких антагонистов, как троцкисты и «правые», вполне может объединить нечто, что сильнее любых партийных раздоров, — единая ненависть к общему врагу[942].

В качестве доказательства существования заговора военных против Сталина некоторые авторы, в том числе и те, которых я выше цитировал, приводят показания Н. Крестинского на процессе 1938 года. Вот что показал на нем Крестинский: «…Начиная с осени 1936 года Тухачевский торопит с выступлением… В конце ноября 1936 года… Тухачевский имел со мной взволнованный, серьезный разговор. Он сказал: начались провалы, и нет никакого основания думать, что на тех арестах, которые произведены, дело остановится. Очевидно, пойдет дальнейший разгром троцкистов и правых. Снятие Ягоды из НКВД указывает на то, что тут не только недовольство его недостаточно активной работой в НКВД. Очевидно, здесь политическое недоверие ему, Ягоде, как Ягоде не просто бывшему народному комиссару внутренних дел, а как активному правому, участнику объединенного центра, и, может быть, до этого докопаются. А если докопаются до этого, докопаются и до военных, тогда придется ставить крест на выступлении. Он делал выводы: ждать интервенции не приходится, надо действовать самим. Начинать самим — это трудно, это опасно, но зато шансы на успех имеются. Военная организация большая, подготовленная, и ему кажется, что надо действовать»[943]

Приведенные рассуждения едва ли могут рассматриваться как серьезный и убедительный аргумент, поскольку, как уже было сказано выше и о чем речь будет идти и дальше, знаменитые открытые судебные процессы 1936 — 1938 гг., если не полностью, то в своих самых существенных частях являлись плодом фальсификации. После тщательного расследования почти все обвиняемые, за исключением разве что Ягоды, были реабилитированы. Можно, конечно, поставить под вопрос правомерность такой реабилитации и с упорством, достойным лучшего применения, доказывать, что все, сказанное на этих процессах, — чистейшая правда. Лично у меня сложилось убеждение, что к материалам данных процессов нельзя относиться с доверием как к объективному исторически достоверному источнику. Хотя, я допускаю, что многие детали, всплывшие в ходе этих процессов, соответствовали действительности. Но в конечном счете не отдельные детали, а главное содержание этих процессов, формула предъявленных обвинений, — все это было далеко от действительности.

Однако на существование реального заговора военных против Сталина проливают свет не одни только материалы указанных процессов. Трезвый, лишенный эмоционального налета, анализ тогдашней ситуации в стране дает основания предполагать, что такого рода заговор вполне мог существовать. Характерно в этом плане, что информация о нем поступала не только через посредство чехословацкого президента Бенеша, но и по другим каналам. В марте 1937 года советский посол во Франции В. Потемкин доносил в телеграмме в Москву, что премьер-министр Э. Даладье сообщил ему, что «Из якобы серьезного французского источника он недавно узнал о расчетах германских кругов подготовить в СССР государственный переворот при содействии враждебных нынешнему советскому строю элементов из командного состава Красной Армии… Даладье добавил, что те же сведения о замыслах Германии получены военным министерством из русских эмигрантских кругов…»[944]

Американский биограф Сталина А. Улам, отвергая версию о существовании военного заговора против Сталина, тем не менее приводит в своей книге интересное, даже весьма многозначительное заявление одного из авторов меньшевистского зарубежного издании «Социалистический вестник»: «..Я не скажу, что Сталин уже является заложником армии… но в течение короткого периода времени политическое руководство страной перейдет в руки армии»[945].

Действительно, не слишком ли много совпадений? Различные источники сообщают об одном и том же! Это заставляет серьезно задуматься и не отбрасывать как якобы явную фальсификацию версию о проводившейся реальной подготовке к военному перевороту, который планировался Тухачевским и другими военными. В этой связи любопытны сведения, сообщаемые А. Орловым. Он писал: «Среди иностранных дипломатов в Москве получила распространение легенда о «больном человеке в Кремле». Полагали, что столь чудовищные действия мог предпринять лишь ненормальный, охваченный манией преследования. Но нет, всемогущий диктатор не был безумцем. Когда станут известны все факты, связанные с делом Тухачевского, мир поймет: Сталин знал, что делает». И далее он приводит информацию, полученную им в Москве от ответственных сотрудников советской внешней разведки.

— Это был настоящий заговор! — восклицал Шпигельгляс (тогда заместитель начальника иностранного отдела НКВД — Н.К.) — Об этом можно судить по панике, охватившей руководство: все пропуска в Кремль были вдруг объявлены недействительными, наши части подняты по тревоге! Как говорил Фриновский, «все правительство висело на волоске»…» [946]

И едва ли случайным совпадением является то, что примерно в том же духе ситуацию обрисовывает другой советский разведчик-невозвращенец В. Кривицкий. (Правда, в скобках надо заметить, что А. Орлов, когда писал свою книгу, мог воспользоваться информацией, содержавшейся в ранее изданной книге В. Кривицкого. Впрочем, это не столь уж принципиально: важно то, что подобные разговоры имели место). Он пишет, что по приезде он «пошел прямо к Фриновскому, заместителю наркома ОГПУ, который вместе с Ежовым проводил великую чистку по приказу Сталина.

— Скажите, что происходит? Что происходит в стране? — добивался я от Фриновского.? Я не могу выполнять свою работу, не зная, что все это значит. Что я скажу своим товарищам за границей?

— Это заговор, — ответил Фриновский.? Мы как раз раскрыли гигантский заговор в армии, такого заговора история еще никогда не знала. Но мы все возьмем под свой контроль, мы их всех