Политическая биография Сталина. Том 2

это положение (это) теперь, по-моему, нет.

Тов. Сталин прав в одном, что (у нас) работа в Секретариате, в Политбюро и Оргбюро (и везде) была совершенно коллегиальной и все делалось за коллективной ответственностью всех. Это, несомненно, верно, но все-таки ведь ответственность тов. Сталина за Секретариат несколько большая, чем остальных членов Секретариата — это совершенно ясно, и эта ответственность должна сохраниться за ним и дальше… Я предлагаю отвергнуть предложение т. Сталина…

Рыков. Голосуется. Кто за предложение т. Сталина: уничтожить институт Генерального секретаря? Кто против этого? Кто воздерживается? Нет.

Сталин. Товарищи, я при первом голосовании насчет освобождения меня от обязанностей Секретаря не голосовал, забыл голосовать. Прошу считать мой голос против.

Голос с места. Это не много значит»[256].

Я привел весь этот сюжет потому, что он лучше всяких авторских рассуждений и комментариев характеризует как обстановку того времени, так и основную аргументацию, приводившуюся в пользу оставления Сталина на посту генсека. Конечно, все демарши с отставкой у Сталина носили не просто оттенок политической игры, но и по сути являлись таковой. Вместе с тем, надо подчеркнуть, что с точки зрения противостояния с оппозицией вопрос об оставлении Сталина на его посту носил не столько чисто личный характер, нес на себе не только груз борьбы за власть, но и касался непосредственно проведения генерального курса и стратегии партии в тот период. А сила Сталина как раз и состояла в том, что ему удалось связать воедино свое имя с проводимым курсом. Сталин, подавая прошения об отставке, не играл с огнем. Он заранее знал о том, что его заявления обречены на провал. Кстати сказать, эту мысль буквально через год-другой выскажет сам Рыков.

Бурные, наполненные ожесточенными внутрипартийными схватками, четыре года (начиная с 1924 по 1927 год включительно) — один из важных, можно сказать рубежных, этапов в политической биографии Сталина. Полагаю, что читатель и сам на основе изложенного материала и анализа, данного мною, согласится с таким выводом. Можно было бы привести немало высказываний и оценок данного периода принадлежащих перу западных исследователей биографии Сталина, согласующихся с высказанной мной точкой зрения. Я приведу лишь одно — высказанное А Уламом. Он писал: «1927 год был для Сталина концом и началом. Как политик он довел свою роль до конца, консолидировал свою власть. С конца этого года он окончательно избавился от оппозиции, которая сковывала его первые шаги с тех пор, как он подхватил ленинскую мантию; эта партийная «знать», как он называл ее, была выброшена за борт. В будущем борьба и чистки понадобятся ему не для защиты своего главенства и своей диктатуры — это было достигнуто к концу 1927 года, — но для утверждения его в новой роли тирана-демиурга, заставляющего всю Россию повиноваться своей воле»[257].

Разумеется, право каждого — соглашаться или не соглашаться с оценкой, сделанной одним из наиболее серьезных западных биографов Сталина. Но отрицать рациональное зерно, содержащееся в этой оценке, по меньшей мере, — трудно.

Подводя некоторый итог, можно с достаточной долей обоснованности сделать некоторые выводы. И они, эти выводы, предельно просты: Сталин за короткий отрезок времени, прошедший со дня смерти Ленина, сумел создать прочный фундамент для упрочения своей власти в высшем эшелоне партии, да и в самой партии. Его противники из оппозиции отнюдь не являли собой неких политических идеалистов, они имели за своими плечами богатый опыт внутрипартийной борьбы и их не в меньшей мере, чем самого Сталина, занимал вопрос о власти. Они боролись со Сталиным не столько за свои идеи, сколько за рычаги верховной власти. В этом свете довольно поверхностными и лишенными реальной основы выглядят попытки многих биографов Сталина представить Троцкого, Зиновьева, Каменева и других представителей оппозиции чуть ли не жертвами коварства «азиата Сталина», которому были чужды или вовсе неизвестны элементарные понятия морали и чести. Дело здесь не в этом. Политическая борьба имеет свою логику, где доминируют политические соображения. И оппозиционеры проиграли прежде всего на политическом поле. Сталин оказался сильнее их не столько в силу своего поста генсека, сколько в силу того, что он стал выразителем курса развития страны, который отвечал ее коренным национальным интересам. И лишь во вторую очередь своей победой он обязан тому, что сумел использовать свой пост Генерального секретаря для организационного подкрепления своих политических позиций.

И, конечно, отнюдь не второстепенное значение имели факторы личного свойства. В отличие от лидеров оппозиции Сталин в тот период вел себя скромно, старался не играть роль вождя. И в этом плане он разительно выделялся на фоне таких амбициозных фигур, как Троцкий и Зиновьев. Личное поведение генсека помогало привлекать на его сторону рядовых членов ЦК, завоевывать популярность среди партийных масс. В качестве одного из доказательств этого сошлюсь на А. Микояна — активного участника событий тех лет и многолетнего соратника Сталина. В своих мемуарах А. Микоян писал: «Сталин держал себя на посту генсека скромно. Я бы сказал, чрезвычайно скромно, подчеркнуто скромно. Даже иногда держал себя так, как будто он и не генсек, а один из секретарей ЦК. И до этого, кажется, ни разу даже не подписывался как генсек, а подписывался просто как секретарь ЦК.

На заседаниях Политбюро он никогда не председательствовал. Не без его влияния и участия был сохранен порядок до Великой Отечественной войны, по которому председательствование осуществлялось одним из членов Политбюро (сперва Каменевым, потом Рыковым, а затем Молотовым), хотя повестку подготавливал Генеральный секретарь Сталин. На заседаниях он вел себя скромно, первым не высказывался. Как правило, прислушивался к мнению других. Потом выражал согласие или особое мнение, что создавало очень хорошую, товарищескую атмосферу для выражения своих мнений товарищами, поскольку Сталин, не высказываясь первым, не связывал людей своим мнением»[258].

Мне кажется, что свидетельство Микояна, хотя оно и не содержит в себе политической оценки причин победы Сталина над оппозицией, помогает понять, так сказать, морально-психологические факторы, способствовавшие самой победе. В конечном счете личные качества любой крупной политической фигуры так или иначе, но неизбежно входят в положительный или отрицательный ресурс этой фигуры, и в немалой степени определяют его судьбу.

Глава 5 МЕЖДУНАРОДНЫЕ АСПЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СТАЛИНА

1. Внешнеполитическая концепция Сталина: начальный этап формирования

Внимание, которое уделяется вопросам внутрипартийной борьбы, читателю может показаться явным перекосом в освещении всей политической деятельности Сталина. У кого-то возникнет мысль: неужели его деятельность вращалась главным образом и прежде всего вокруг чисто внутрипартийных проблем? На этот невольно возникший вопрос надо дать определенный и четкий ответ: да, рассматриваемый период отличается именно тем, что данные вопросы стояли в эпицентре его внимания, как и вообще в эпицентре всей общественно-политической жизни партии и страны. Поэтому мне кажется оправданным акцент на этой стороне его деятельности. Не выиграв борьбы с троцкистской оппозицией, Сталин не стал бы Сталиным, а затерялся бы среди других деятелей второго исторического плана. Победа над оппозицией как бы открывала ему в дальнейшем путь к тому месту в истории, которое он и занял. Так что чрезмерный интерес к аспектам внутрипартийной борьбы только лишь на поверхностный взгляд может показаться таковым.

Сказанное отнюдь не означает, что другие стороны его политической деятельности должны остаться на втором плане. Это было бы в корне неправильно, поскольку в конечном счете в историю Сталин вошел