— Не настраивайся, Авга, не будет холодца. Будет торт и чай до потери пульса.
— И тортом можно подавиться.
— Обжора!.. Ну, я готов!
Мы взяли магнитофон и отправились.
Садовкина жила у школы, в одном доме с Васькой Забровским. Дом их был огромным, с загибами, с арочным входом, и покрась его в какой-нибудь радостный цвет, он бы сиял на весь квартал, но его отделали под динозавра, если только динозавры были грязно-зеленые, и ни солнце, ни весна не оживляли его.
Мы договорились собраться к семи, но я нарочно медлил, чтобы задержать торжество и чтобы привлечь к себе общее гневное внимание. Так и случилось. В коридоре на нас обрушился десятигорловый шквал. Я невозмутимо разделся, повернулся к возмущенной публике и вздернул подбородок, показывая бабочку.
— Эп-то!..
— Паганини!..
— Держите меня!
— Наташа! — обратился я к низенькой полненькой имениннице с живым красным цветком в темных волосах. — Мы вот с Августом поздравляем тебя и желаем счастья!
Я протянул ей руку. Она, улыбаясь, подала мне свою. Я не стиснул ее мужественно-сурово, а взял за кончики пальцев, наклонился и поцеловал их. Охнув, Садовкина зажала мигом вспыхнувшие щеки и нырнула в толпу. Девчонки захлопали в ладоши, закричали «браво, бис!», а пацаны загмыкали и запокашливали, пряча усмешки и хохотки, лишь у Зефа вырвалось:
— Убил, Эп!
Он повалился, его поймали и поставили.
— Не убил, а хоть один настоящий кавалер нашелся! — воскликнула вдруг, потрясая сухим кулачком, затертая в кухонных дверях Наташина бабушка, маленькая и жилистая. — Слава богу! Раз внучке целуют руки, все в порядке, можно спокойно умирать! — У бабушки затряслись губы, покатились слезы, она махнула рукой и скрылась в кухне.
Дядя Коля, смуглый, тощий и согнутый интегралом отец Садовкиной, пригласил нас в гостиную.
— Где анкета? — шепнул Забор.
— Вот.
— Молодец, Эп! Ну все, теперь можно повеселиться! — обрадовался он, спрятал листы, перехватил у меня магнитофон и пошел с Зефом подключать его.
Наташка, все еще смущенная, подвела меня с Авгой к своим подружкам, которых я не знал.
— Вот, знакомьтесь: Рита и Лена! — представила она новеньких. — Вместе были в лагере летом.
— Очень приятно! Аскольд! — сказал я. — А это мой друг граф Шулин, потомок пушкинского графа Нулина, но поскольку революция, гонения, букву пришлось заменить, а титул забросить! — Авга молча кивнул, а я, бесцеремонно разглядывая девчонок, воскликнул: — Граф, в какой цветник мы попали!.. А не согласится ли кто из вас быть на сегодня моей дамой?
Наши девчонки прыснули. Прыщастенькая и худенькая Рита в голубом платье с огромным, во все плечи, отложным воротничком презрительно выгнула губы и отвернулась. Высокая же и плотная Лена в тугой серой кофточке и темно-синей юбке спросила с искренней заинтересованностью:
— Только на сегодня?
— А может и дольше.
— Тогда выбирай!
— Я выбрал бы, очаровательную именинницу, — не моргнув глазом, ответил я, — но боюсь, комсорг не одобрит… — Я был уверен, что этим не обижу Ваську с Наташей, так как дружили они открыто, не опасаясь никаких намеков и кривотолков.
Все рассмеялись, а Наташка, еще сильнее залившись румянцем, весело укорила меня:
— Ну тебя, Эп! С тобой сегодня что-то не того!
Тут включили маг, зацокало знобящее вступление к «Лайле», девчонки похватали друг друга и, не умея вальсировать, пустились кто как, подпевая Тому Джонсу. «Лайла» как бы отрезвила меня. Я отошел и опустился в кресло. Хватит, надо кончать маскарад! Я взялся было за бабочку, чтобы отцепить ее, и поймал удивленно-пристальный взгляд Мишки Зефа. Зеф сразу отвел глаза, а я вдруг подумал, что сегодня играю Мишкину роль, перебежал ему дорогу и, может быть, даже в чем-то перещеголял его, вот он и в растерянности. Забавно, что я нашел в себе что-то зефское. Я даже обрадовался такому обогащению, но тут же отметил, что оно мне все-таки не по душе. Нет уж, Зефу Зефово, а Эпу Эпово!.. Бабочку я лишь поправил — пусть сидит, дело не в ней.
Ко мне сбоку подошла Лена и тихо спросила:
— Ну что, Аскольд, сделал выбор?
— Нет еще.
— А если я тебя выберу?
— Пожалуйста!
Вальсировать я тоже не умел, и мы пошли в ритме танго. Лена была пальца на три-четыре ниже меня, и, если бы мы сблизились плотнее, я бы ткнулся ей носом между бровей, но я держал Лену свободно, скорее не я вел, а она, положив мне руку за плечо, на лопатку. Я чувствовал, что она не спускает с меня глаз, ожидая слов ли, жестов ли особенных — не знаю, чего ожидают девчонки от таких разбитных молодцов, каким я тут рисовался. А я молчал.
— Аскольд, ты не рад, что я тебя выбрала? — не выдержала наконец Лена.
— Что ты! Наоборот! — честно уверил я.
Усмехнувшись, она подтолкнула меня к себе, и нос мой действительно клюнул ее между бровей. Я вспыхнул, как при коротком замыкании, и мигом вспомнил те два поцелуя в сумрачном коридоре нашей квартиры. Сердце у меня сжалось, и невольно сжались руки. Лена сразу же передвинула свою ладонь с лопатки на плечо и отдалась моей танцевальной власти.
Тут же позвали к столу.
Авга оказался прав — было чем давиться: яблоки, мясной салат, маринованные опята, колбаса двух сортов и даже свежие огурчики в пупырышках.
Застольничали мы около получаса, потом оттеснили состыкованные столы, расставили вдоль стен стулья, включили маг и кинулись прыгать, несмотря на сытость.
Я снова вспомнил Валю, мне стало до боли грустно, и я понял, что без Вали эта грусть не пройдет, как бы я ни бодрился и ни выкаблучивался… Девчонки схватили меня за руки и втянули в свой шумнотопающий круг. Потом шейк сменился плавной мелодией, и я оказался в паре с Леной.
— Аскольд, хочешь по секрету? — шепнула она. — Девчонки говорили, что ты совсем не такой.
— А какой? Теленок? Вафля? Размазня?
— Не так, конечно, но что-то в этом роде… Только ты не обижайся на них, ладно? В общем-то они уважают тебя… И мне ты понравился, — добавила она тише, чуть отведя глаза и пальцем шевельнув мочку моего уха.
Еще вчера я бы, наверно, умер от этих девчачьих слов, да и сейчас меня бросило в жар, но какая-то закалка уже произошла во мне.
Ребята возились у мага, меняя кассету. Девчонки толпились в сторонке, о чем-то болтая и подергиваясь. Зеф шепнул мне:
— Видишь ту, у приемника?
— Рита.
— Как она тебе?
— Ничего. Мишк, — сказал я, медленно жуя яблоко, — а ты со многими девчонками из седьмой школы знаком?
— Да кое с кем.
— А Валю Снегиреву знаешь?
— Валю?.. Снегиреву?.. Не помню. Я их больше в лицо знаю, чем по именам. А что?
— Да так.
