груди щекой. Под веками его словно потеплело. Старику захотелось оставить на теле девушки свой знак. Если нарушить запрет этого дома, то, проснувшись, девушка, без сомнения, будет очень переживать. Старый Эгути губами сделал на груди девушки несколько пятнышек цвета крови и содрогнулся.
— Замерзнешь, — сказал он и натянул на нее одеяло. Выпил сразу обе таблетки снотворного, которые, как всегда, лежали под подушкой. — Ну и тяжелая ты, — Эгути приподнял девушку и повернул лицом к себе.
Наутро старого Эгути женщина будила дважды. Первый раз она тихонько постучала в дверь и сказала:
— Господин, уже девять часов.
— Да, я уже проснулся. Встаю. В той комнате, должно быть, холодно?
— Печка топится с раннего утра.
— А снег?
— Прекратился. Но пасмурно.
— Правда?
— Завтрак уже приготовлен.
— Хорошо, — неопределенно ответил старик и снова закрыл глаза. Прижавшись к необыкновенному телу девушки, пробормотал: — Пусть сам дьявол придет из преисподней звать меня.
Не прошло и десяти минут, как женщина вновь пришла.
— Господин, — она сильно постучала в дверь, — вы что, опять заснули? — в голосе ее прозвучала досада.
— Дверь не закрыта на ключ, — ответил Эгути. Женщина вошла. Старик лениво поднялся. Женщина помогла ему одеться, даже натянула носки; он поежился от прикосновения ее рук. Когда Эгути вышел в соседнюю комнату, она, как обычно, подала ему вкусно заваренный зеленый чай. Пока старик, не торопясь, с наслаждением пил его, женщина, глядя на него искоса холодными подозрительными глазами, спросила:
— Ну как, понравилась вам сегодняшняя девочка?
— Да, пожалуй.
— Хорошая девочка. А сны вы видели хорошие?
— Сны? Я не видел никаких снов. Очень крепко спал. Давно уже я не спал так хорошо. — Эгути рассеянно зевнул. — Еще как следует не проснулся.
— Вы, наверное, вчера очень устали.
— Думаю, это из-за вашей девочки. Часто она здесь бывает?
Женщина сидела, опустив глаза, выражение ее лица стало жестким.
— У меня к тебе большая просьба, — снова заговорил Эгути. — Не смогла бы ты после завтрака дать мне еще такого снотворного. Очень тебя прошу. Я отблагодарю. Правда, я не знаю, когда девочка проснется…
— Не стоит об этом говорить, — бледное, изможденное лицо женщины приобрело землистый оттенок, даже в ее плечах чувствовалось напряжение. — Как вы можете. Ведь всему есть границы.
— Границы? — старик хотел улыбнуться, но улыбка не получилась.
Женщина, очевидно, подозревая, что Эгути что-то сделал девушке, торопливо встала и вошла в соседнюю комнату.
ГЛАВА 5
Прошел Новый год; на море шумела буря, возвещая середину зимы. А на суше не было даже ветра.
— Ах, я рада видеть вас в такую холодную ночь… — приветствовала Эгути женщина из дома «спящих красавиц», открывая ключом калитку.
— Так ведь я потому и пришел, что холодно, — сказал старый Эгути. — Высшее счастье для старика умереть в такую холодную ночь, согреваясь теплом молодого тела.
— Какие неприятные вещи вы говорите.
— Старик — сосед смерти.
В той же, что и всегда, комнате на втором этаже топилась печка и было тепло. И так же, как всегда, женщина подала ароматный зеленый чай.
— Что это? Как будто откуда-то дует? — сказал Эгути.
— А? — женщина оглядела комнату. — Все закрыто.
— Может, это призрак умершего?
Женщина передернула плечами и посмотрела на старика. Лицо ее побледнело.
— Не нальете ли еще чашечку? Не надо остужать кипяток. Залейте горячим, — сказал Эгути.
Выполняя его просьбу, женщина спросила холодно:
— Вы уже что-нибудь слышали?
— Да, пожалуй.
— Значит, да. Слышали, а все равно пришли сюда, — женщина, поняла, что Эгути все известно, что нет смысла делать тайну из произошедшего, но не могла скрыть чувства недовольства.
— Благодарю вас за любезное посещение, но все же думаю, что вам лучше уйти.
— Я же пришел, уже все зная, какая теперь разница?
— Ха-ха-ха, — ее смех прозвучал странно и зловеще.
— Раз уж случаются такие вещи… Ведь зима — опасное время для стариков… Может, следует на зиму закрывать этот дом?
Женщина промолчала.
— Я не знаю, какие старики сюда приходят, но если умрет второй, а потом третий, то и ты так просто не отвертишься.
— Скажите все это хозяину. Разве я в этом виновата? — лицо женщины стало еще более землистым.
— Конечно, виновата. Разве не перевезли труп старика под покровом ночи в гостиницу на горячих источниках? Наверняка и ты помогала в этом.
Женщина стиснула обе руки на коленях, поза ее стала напряженной:
— Это сделали, чтобы спасти доброе имя старика.
— Доброе имя? Разве у мертвеца тоже есть доброе имя? Ах да, еще, кажется, существует репутация. Правда, она, скорее, нужна родственникам, чем мертвому старику. Все это ерунда, но… А что, у той гостиницы на водах и у этого дома один и тот же хозяин?
Женщина ничего не ответила.
— Я думаю, что в газетах, скорее всего, не стали бы разглашать того, что старик умер здесь рядом с обнаженной девушкой. Мне кажется, будь я на месте этого старика, я был бы счастлив, если бы меня никуда не увезли, а оставили рядом с девушкой.
— Начались бы всякие неприятные процедуры, экспертиза, а комната эта не совсем обычная, поэтому могли возникнуть неприятности и для других наших уважаемых клиентов. Ну и, конечно, для девочек…
— Девушка, наверное, спала, не подозревая, что старик умер. Она не проснулась, когда умирающий корчился в предсмертных муках.
— Да, наверное… Но когда выяснилось, что старичок скончался, пришлось увезти и девушку, спрятать ее. И все же откуда-то стало известно, что с ним была женщина.
— Что? Девушку увезли отсюда?
— Но ведь то, что здесь делается — противозаконно.
— Вряд ли девушка проснулась лишь оттого, что старик умер, и тело его остыло.
— Конечно, нет.
— Она ведь совершенно не подозревала, что рядом с ней умер старый человек, — еще раз повторил Эгути. Интересно, сколько времени после того, как старик умер, погруженная в глубокий сон девушка
