– Странно. Мне мать говорила, что вчера Кикуко ездила в Токио, а когда вернулась вечером, сразу же легла в постель, – такого еще не бывало. Мать подумала, уж не случилось ли чего с ней там, в Токио, ужинать не стала. А когда ты вернулся в девять часов и вошел к ней в комнату, начала плакать, тихонько, чтобы мы не услышали, разве этого не было?
– Через день-другой, думаю, встанет. Ничего страшного.
– Странно. От головной боли так не плачут. По-моему, сегодня на рассвете она опять плакала.
– Да.
– Кикуко было очень неприятно, когда Фусако принесла ей в комнату поесть. Все время прятала от нее лицо… Фусако даже обиделась. Я и решил спросить у тебя, что случилось.
– Зачем нужны все эти разговоры, как будто в нашем доме следят за каждым шагом Кикуко… – Сюити сидел, не поднимая головы. – Может же она когда-нибудь заболеть, с ней ведь это не так уж часто случается.
Синго рассердился.
– Как же называется ее болезнь?
– Аборт.
Сюити сказал это резко-как выплюнул.
Синго вздрогнул. И посмотрел на противоположную скамью. Там сидели два американских солдата, и Синго завел разговор в уверенности, что они не понимают по-японски.
Он спросил хрипло:
– Врач делал?
– Да.
– Вчера? – пробормотал упавшим голосом Синго. Сюити отложил журнал.
– Да.
– И в тот же день она вернулась домой?
– Угу.
– Ты ее заставил это сделать?
– Сама сказала, что сделает, а у меня не спрашивала.
– Кикуко сама? Врешь.
– Нет, правда.
– Почему? Почему у Кикуко появилась такая мысль?
Сюити промолчал.
– Ты один во всем виноват.
– Может, и так. Я ничего не мог поделать, она заупрямилась – теперь, мол, ни за что не оставлю.
– Если бы ты захотел удержать ее, то удержал бы.
– Теперь мне это не удалось бы.
– Что означает «теперь»?
– Ты сам прекрасно знаешь. В общем, она говорит, что при тех отношениях, в каких мы сейчас находимся, она не хочет ребенка.
– Она догадывается, что у тебя есть женщина?
– Видимо, да.
– Что это за «видимо, да»? – От злости у Синго сперло дыхание. – Для Кикуко это почти самоубийство. Тебе не кажется? Это действительно почти самоубийство, а не простое возмущение твоим поведением.
Грозный вид отца испугал Сюити, он даже отшатнулся.
– Ты убил душу Кикуко. Теперь все погибло.
– Душа у Кикуко оказалась слишком уж упрямой.
– Разве она не женщина? Разве она не твоя жена?Если бы ты хорошо относился к ней, был с ней нежен, она с радостью родила бы ребенка. И никак несвязывала бы это с твоей любовницей.
– Да, но она же связала.
– Кикуко прекрасно знает, что мать с нетерпением ждет внука. Ведь она даже стыдилась, что долго неможет родить. Избавиться от ребенка, которого онатак хотела, – Кикуко сделала это только потому, что ты убил ее душу.
– Ты заблуждаешься. Просто Кикуко чересчур целомудренна.
– Целомудренна?
– Ей, видите ли, стало противно, что придется рожать от меня…
– Что?
