потратит, разыскивая Джудит.
– Имя? – спросил таксист и уже через мгновение ответил. – Среди живых не значится…
– А… – Вильям почувствовал, что ему не хватает воздуха. Ощущение было такое, словно пятьдесят лет, проведенные между звезд, разом обрушились на тело, превратив цветущего тридцатилетнего мужчину в дряхлого старика. – Поехали в городской архив.
Ливерпуль выглядел точно так же как Триполи, точно так же как Лондон. Ничего не осталось от того города, который Вильям знал и любил – названия некоторых улиц да промелькнувшая между сияющими небоскребами река – полоса цвета старого серебра.
Выбираясь из такси, едва не забыл идентификационную карточку.
– Купи себе такую, – сказал таксист, прикоснувшись к переносице.
– Чего именно? – не понял Вильям.
– Онлайник! – таксист постучал по маске. – Я как понял, ты только с войны, и ничего не знаешь про невидимую рекламу.
– Нет, клянусь четверкой.
– Она всюду! – в речи таксиста прозвучал ужас. – Поглядишь не туда, и вот уже прешься в магазин, чтобы купить ненужную тебе вещь… А в онлайнике есть псевдофильтр, он эту штуковину отсекает. Сечешь?
– Ага, – Вильям кивнул. Уж о чем он думал в этот момент меньше всего, так это о рекламе.
Здание архива оказалось выстроено в манере прошлого века. Вместо светящихся силовых полей тут имелись стены из стеклобетона, окна и нормальные, сделанные под дерево двери.
С душевным трепетом Вильям ухватился за золоченую ручку.
На улицу он вышел через полчаса и любой, заглянувший в этот момент в глаза бывшего легионера, решил бы, что видит перед собой человека, только что потерявшего кого-то из родных.
На самом деле оно так и было. Городской архив на запрос 'Джудит Тэндитис' выдал одну строчку: 'Умерла 22 июля 2144 года 13:38, захоронена: 5-е городское кладбище, уровень семь, ячейка 244'.
Та женщина, с которой Вильям познакомился восемь лет назад, почти сто двадцать месяцев покоилась в могиле. При попытке осознать этот факт в мозгах начинало скрипеть, а сердце замирало.
Черный монолит небоскреба пятого городского кладбища расположился на самой окраине, и даже на такси пришлось ехать целый час. Зал седьмого уровня встретил Вильяма гулкой тишиной.
На матовом темном полу алым огнем горели трехзначные номера. Осторожно ступая между ними, Вильям добрался до угла, где пылали рядом двойка и две четверки.
Когда наступил на небольшую выпуклость у основания номера, раздался мелодичный звон, и из пола выросла голография, выполненная в полный рост. Это была не та Джудит, какую он помнил. Но даже в этой зрелой женщине, смоль в кудрях которой изрядно закрасило сединой, оставалось что-то от порывистой черноглазой девушки…
Поперек голографии проявилась надпись:
Джудит Тэндитис
12.06.2077 – 22.12.2144
От тех кто любит и помнит.
Горло перекрутил спазм, Вильям ощутил, как что-то щекочет в глазах и с удивлением понял, что готов заплакать.
– Если этот ублюдок сказал, что я не человек, – проговорил он, вспомнив майора Лонорье. – То почему мне сейчас так по-человечески больно? Кто ответит!?
Вопль прозвучал под сводами темного зала и стих, породив в углах шепчущее эхо. Мертвые, спящие в могилах, не отозвались, не ответил Лонорье, летающий где-то со своим 'Пироговым'.
Продолжала улыбаться с голографии Джудит.
– Это тебе, дорогая, – рука сама скользнула в боковой карман рюкзака. – Все, что я могу оставить – кусочек себя…
Ладонь сомкнулась на иззубренном куске металла. Как и в первый раз, когда Вильям взял его, заусенец легко кольнул один из пальцев. Но если тогда осколок разумной мины был холоден, подобно вакууму, то сейчас он показался горячим, подобно человеческому телу.
На могиле, рядом с повядшим букетом кусок разумной мины смотрелся дико, как хвост селедки на кремовом торте. Мгновение Вильям глядел на него, потом развернулся и зашагал прочь.
Того, как голограмма бесшумно свернулась, он уже не видел.
Бар вы глядел настолько обшарпанным, точно обстановку тут не меняли с конца прошлого века – качающиеся столики, ободранные стены, исписанные сильнее, чем столы в университете, кислый запах пива.
И тем не менее Вильям впервые в Ливерпуле почувствовал себя как дома.
Виной тому были люди, частью сидящие за столиками с кружками и стаканами в руках, частью валяющиеся тут же, на полу, в лужах подозрительного происхождения. В углу, судя по звукам, кто-то с кем- то дрался, бармен за стойкой невозмутимо протирал стаканы.
– Что вам угодно? – спросил он, подняв глаза, похожие на два винтовочных дула. – А, понятно…
Вильям взгромоздился на табурет, неприязненные взгляды, в первый момент приклеившиеся к его фигуре, исчезли.
