выпучились.
– Внука?
– Да, когда поколотил беременную невестку, и у нее случился выкидыш. Кто знает, кем бы мог стать ее сын? Великим царем, могучим правителем и полководцем.
– О господи, даруй мне терпения! – рявкнул Иван. – Ты, пес злобесный, скажи спасибо, что я память саму о тебе не вытравил из летописей! А об этом грехе я помню, помню! Я помню! – он вытащил цепочку из-под пиджака, и оказалось, что на ней висит большой и тяжелый крест из простого железа. – Жжет он меня, точно адов огонь! И только Отец Наш смеет судить меня, только он знает мою боль! Кто ты таков, чтобы напоминать мне о ней? Кто?
– Такой же мертвец, как и ты, – сказал Олег, и Иван как-то сразу осел, будто уменьшился в размерах.
Сергей криво улыбнулся и продекламировал:
Иван глянул сердито, но Сергей не обратил на это внимания.
– Эх ты, поэт, – сказал Иван. – Виршеплет. Ради красного словца не пожалеешь мать и отца. Чего с тебя взять? Но я вправду хочу помочь. Кто знает, если сдюжим, вдруг Отец Небесный спишет часть моих грехов?
– Не знаю, – Олег почесал подбородок. – Нет у меня желания брать тебя в компанию, но сам понимаешь, что наши желания в данной ситуации мало чего значат. – Он посмотрел на Игоря. – А ну-ка, ты чего думаешь?
– Я?
– Кто же еще, – пробурчал Сергей. – Берем этого лысого с собой? Или нет?
Игорь не ждал, что с ним будут советоваться. Он растерянно пожал плечами, глянул на Ивана.
– По-моему, можно взять.
– Ты решил, – сказал Олег. – Быть по сему.
– Ох, сокрушим изменников, как Иисус Навин нечестивых аморреев, как Самсон – филистимлян! – Иван сжал кулачище, голос его зазвенел страстью и яростью. – Ох, покажем одержимым!
– Не кричи только, – Сергей поморщился. – А то прохожие на твою машину оглядываются.
– Ладно, – Иван заговорил тише. – Вы сегодня обратно в Москву? Тогда я с вами. Только у меня еще есть дела в Нижнем. Могу высадить, если хотите. Но безопаснее будет со мной покататься.
– Покатаемся с тобой, – решил Олег. – Только вещи в багажник кинем.
Иван протянул руку к приборной панели, сзади глухо щелкнуло, показывая, что багажник открыт.
В объемистом отсеке для багажа, куда запросто можно было спрятать человека, обнаружилась бухта троса, ведерко и нечто цилиндрическое в зеленом чехле. Сергей положил рюкзак, Олег и Игорь бросили сумки, и они вернулись обратно в салон.
– Не возражаете, если я музыку включу? – спросил Иван и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку на панели автомагнитолы.
Заиграло нечто мелодичное, и мужской голос запел:
И только когда музыка стала грохочущей, а солист заорал «Mein Herz brennt!», Игорь узнал «Рамштайн».
– Не возражаем, – сказал Сергей, на лице которого появилось страдальческое выражение, и они поехали.
Осталась позади вывеска «Салон мебели», промелькнул театр с бюстом Пушкина перед ним. После него Иван свернул налево и принялся подпевать. Голос у него оказался мощный и густой, под стать немецкой группе.
Олег сидел молча, смотрел в окно, но было заметно, что он напряжен. Сергей вздыхал, ежился, точно его одолевали вши. Игорь испытывал странное спокойствие. Совершенно не представлял, что ждет его завтра, и это не пугало, порождало что-то похожее на предвкушение.
Хотелось только узнать – я вам зачем? Для чего вы таскаете меня с собой?
Минут двадцать постояли в пробке на мосту, что протянулся над большим оврагом, переехали через трамвайные пути. От прямоугольной площади свернули на идущую чуть вверх улицу.
– Мне надо зайти в пару мест, – сказал Иван, сделав музыку немного потише. – Ненадолго. С делами разобраться. Вас в машине оставлю.
– Как скажешь, – ответил Олег.
Еще два поворота налево, и они выехали на тихую улицу. Свернули во двор кирпичной «хрущевки».
– Я быстро, – сообщил Иван и вылез из машины.
– Убери этот грохот, – попросил Сергей.
Игорь выключил магнитолу.
Иван пошел к крайнему подъезду, около которого курили четыре девицы лет шестнадцати. Картинно затягивались, выпускали струйки дыма. Ярко накрашенные, в коротких юбках и в туфлях на высоких каблуках, они выглядели одновременно жалко и вызывающе.
Иван набрал номер на домофоне, сказал что-то, и дверь открылась.
– Одного я не понимаю, – сказал Игорь, повернувшись к Олегу. – Зачем? Для чего это все затеяно?
– В смысле.
– Зачем ты хочешь собрать синклит? Знаешь ли, если вы соберетесь толпой, то русские не станут меньше пить, а чиновники – воровать. Бабы не начнут рожать по десять детей. Так ведь?
– Как заговорил, – сказал Сергей с улыбкой. – Начал сомневаться. Быстро, однако. И двух дней не прошло.
– Честно говоря, я сам не могу предсказать, к каким последствиям приведет то, что синклит соберется вместе, – проговорил Олег. – И никто не может. Но концентрация духовных сил народа, его памяти обязательно вызовет эмоциональный подъем. Так случилось в сорок первом, а до этого в восемьсот двенадцатом. Так произошло в тяжелейшие времена Смуты. Когда мы сходимся вместе, это порождает мощь, некую оживляющую энергию… А уж как ее использовать и использовать ли вообще – это решать не нам.
– Как верно сказал один ныне мертвый поэт, – заметил Сергей, – вся Россия – пустое место. Вся Россия – лишь ветер да снег. И после собрания синклита это место должно измениться… хотя я не верю в перемены… ни во что не верю… – Глаза его наполнились тоской.
Дверь подъезда хлопнула так, что одна из куривших девиц выронила сигарету. Появился Иван, широкими шагами прошагал к «Хаммеру» и уселся на место.
– Что, проблемы? – спросил Олег.
– О грешники, в огне вам гореть неугасимом… – возгласил Иван и потянулся к замку зажигания.
Машина завелась, и они принялись выруливать со двора.
Вновь заиграл «Рамштайн».
Выехали на широкий проспект, с одной стороны которого стояли дома, а с другой – тянулся парк. Иван прибавил скорости, но почти тут же вынужден был притормозить на светофоре.
Двигались рывками, от одного пешеходного перехода до другого.
Дождь продолжал моросить, над городом нависало серое небо. Мокрый асфальт блестел, из-под колес летели брызги. Пешеходы торопливо перебегали дорогу, многие были с зонтиками.
С трассы свернули направо и выехали на мост, открылся вид на нижнюю часть города. Ее окутывало облако смога, из него торчали высотные здания, из заводских труб поднимался дым. Столбы его подпирали тучи, смешивались с ними, ветер наклонял их и рвал на части.
– Вот она, Россия сегодня, – пробормотал Сергей. – А вовсе не березки, поля и веселые селянки…
Олег промолчал, а Иван, увлеченно подпевавший солисту «Рамштайна», ничего, похоже, не услышал.
Съехали с моста, миновали большую транспортную развязку. Тут Ивану удалось выбраться на
