королем, обоими таристерами и одним из орков. Второй отскочил, зашипел, точно кошка.
– Маг? – проговорил Харугот. – Брат решил обезопасить себя? Вот только зря он это…
На голове правителя Безариона зашевелились волосы. Тронный зал окутала мгла, словно за окнами наступила ночь.
– Мар![13] – крикнул орк, вскинул руки, между ними заклубилось пламя, полетели искры. Клубок ало-желтого огня он швырнул, точно снежок, но тот бессильно разбился о лицо консула. Второй произвел тот же эффект, а третий Харугот поймал и раздавил в кулаке.
– Как-нибудь в другой раз, – сказал он, точно извиняясь, и возникшая из воздуха черная дымка заклубилась вокруг мага, закутала его в кокон. Изнутри донесся истошный вопль. Кокон лопнул, стало видно лежащее на полу неподвижное тело. – Сейчас у меня дела поважнее…
Консул подошел к шаху, некоторое время осторожно гладил воздух около его висков, а затем резким движением всунул руку в голову Шахияра. Подержал ее там и столь же стремительно выдернул. Затем проделал ту же операцию и с двумя другими орками, причем из головы мага вытащил нечто полупрозрачное и развеял в воздухе.
– Вот и все, видит Великая Бездна, – Харугот щелкнул пальцами. Тьма рассеялась и неподвижные роданы зашевелились. Король нахмурился, ари Форн и ари Рогхарн переглянулись. А уроженцы степи с изумлением уставились на лежащего сородича.
– Что с ним? – поинтересовался шах.
– Это всего лишь обморок. Ничего необычного. Он скоро придет в себя. А мы должны закончить дела, – мягко, вкрадчиво сказал консул.
– Обморок… Ничего… Должны… – ничего не выражающим голосом повторил Шахияр.
– Ари Форн? – качнул головой Харугот.
– Да, мессен, – командир большого полка вытащил из сумочки на поясе свернутый лист пергамента, перо и крохотную чернильницу. Выложил все это на столик перед королем.
– Надеюсь, ты сдержишь обещание, – сказал бывший хозяин Ранибора, и голос его дрогнул, как и рука, выводившая под отречением залихватскую подпись.
– Конечно. Ведь свидетель – сам шах Западной степи, – и консул довольно бесцеремонно похлопал Шахияра по плечу. – Он, конечно, не очень верит всяким подписям, но писать умеет…
Шах подошел к столу, нагнулся и взял перо. Когда оно заскрипело по пергаменту, лежавший на полу орк зашевелился и открыл глаза, полные самого искреннего удивления. Некоторое время озирался, явно не понимая, где находится, и как именно тут оказался, а затем сородич помог ему встать на ноги. Мгновением позже Шахияр положил перо и медленно повернулся.
В падающем из окна свете блеснули его пустые, ничего не выражающие глаза.
– Первый шаг сделан, – проговорил Харугот, лицо его пересекла кривая усмешка, полная злого торжества.
Но этого никто из присутствующих в тронном зале не заметил.
Солнце светит над Опорными горами точно так же, как и в других частях Алиона. Лучи его освещают вершину пика Тохрот, уходящие в степь отроги, похожие на гребни исполинских драконов. Блестят на ледниках, нависающих над пустыней, заглядывают в ущелья.
Недоступно для них только одно место – замкнутая долина на севере Опорных гор, где скалы вплотную подходят к Великому лесу. Та самая, где под густым пологом белого тумана спит Безымянный.
Но в последнее время сон его сделался беспокойным, и царившее на холодных вершинах безмолвие в испуге бежало прочь. Из громадной чаши, заполненной дымкой цвета алебастра, все чаще стали доноситься причудливые звуки – монотонный шелест, протяжные стоны, а в самые темные ночи, когда на небе нет луны – оживленное, очень тоненькое посвистывание.
Услышь это кто-нибудь из смертных, он немедленно обратился бы в бегство. Но откуда взяться смертным рядом с обиталищем Безымянного? Только безумец рискнет отправиться сюда, да и тот сгинет по дороге, замерзнет на холодных скалах, сорвется в пропасть.
Поэтому никто не увидел, как в первый месяц осени, когда даже в теплых долинах жухнет листва, на склонах гор, частоколом окружающих лежбище Безымянного, расцвели цветы. Из сплошного камня с натужным скрежетом вылезли толстые чешуйчатые стебли, а на них закачались черно-желтые и бело- фиолетовые шары соцветий размером с голову человеческого ребенка.
Глупый архар, рискнувший попробовать на вкус крупные, причудливо изогнутые лепестки, не дожил и до вечера. Глаза его выпучились и лопнули, а на боках надулись крупные белесые волдыри. И ни один гриф не рискнул сесть на труп, не прикоснулся к мясу.
У грифов слишком хороший нюх на все странное и опасное.
Долина, служащая обиталищем племени белых гномов, начинается у истоков реки Лоцзы, в горах, и там ее можно пересечь за час. Тысячей миль к востоку, на берегах Тихого моря, на это понадобится не один месяц. С севера долину ограничивает Великий лес, с юга – обрывистые, неприступные хребты.
В отличие от обитающих на западе сородичей белые гномы предпочитают жить на поверхности. Вместо тоннелей и залов они возводят дома и замки, похожие на человеческие. Обрабатывают поля и разводят скот, и жизнь в их уголке Алиона течет спокойно и размеренно.
Единственный на всю долину город расположен в самом ее центре, там, где Лоцзы разливается, образуя озеро. Именно здесь раз в пять лет собираются старшие гномы всех родов, чтобы с помощью гадания избрать нового правителя и попытаться заглянуть в будущее. Они съезжаются в столицу в первый месяц осени, называемый в этих местах Огнем Сливы.
И срок очередного сбора пришел как раз в этом году.
Началось все как обычно. Триста шестьдесят старейшин и двенадцать умелых магов собрались в построенном на острове Дворце Небесной Истины. В первый вечер принесли жертвы богам, а утром следующего выслушали Андиро Се-о, исполнявшего обязанности правителя прошлый срок. Вознесли ему
