Сар-Тони, но вот только сил на то, чтобы вынудить его к чему-либо, у Хорста на данный момент просто не было.
Сказывалось отсутствие точки опоры.
— Ага, — глубокомысленно кивнул бывший десятник.
— Ворота немножко повредили, господин, — застенчиво сообщил носатый купец, когда дорога пошла вверх, к стоящему на холме замку.
— Я вижу, — ответил маг, разглядывая криво висящие створки. — И замок наверняка пограбили…
Около ворот топталось с полдюжины новоиспеченных стражников, еще вчера бывших портными или шорниками. При виде Хорста они дружно побледнели и вытянулись, изображая служебное рвение.
С таким же успехом ворона могла притворяться соловьем.
Трупы со двора замка убрали, но темнеющие кое-где пятна говорили о том, что ночью тут кипела схватка.
— Веди меня к нему, — проговорил маг, спрыгивая с коня. — Радульф, останешься здесь.
Носатый купец выглядел так, будто собирался свалиться в обморок. Дверь в главную башню он отыскал не сразу, а у первой же развилки застыл, не в силах вспомнить дорогу.
— Где вы его заперли? — спросил Хорст.
— В собственных покоях, — запинаясь, ответил купец.
— Тогда нам направо! — В те дни, когда тут правил еще князь Венгир, Хорсту приходилось частенько ходить по этим коридорам.
Они поднялись по лестнице, прошли мимо помещений, что занимал когда-то отец нынешнего императора, и остановились около двери, у которой замерли еще двое стражников.
Эти, в отличие от предыдущих, выглядели настоящими воинами.
— Ренгир там? — спросил Хорст.
— Да, — отвел глаза купец.
— Ну, так, заходим!
Дверь проскрипела, как целый отряд сверчков, и маг, перешагнув порог вслед за провожатым, окунулся в душную полутьму.
Комната оказалась велика, но окна закрывали плотные шторы, а на стенах красовались гобелены в ало-коричневых тонах. Трепещущая на столе свеча вырывала из полумрака бледное лицо сидящего в глубоком кресле юноши.
— Благородный Ренгир отдыхает… — вынырнул откуда-то сбоку круглолицый тип в скромной одежде слуги.
— Мы не задержим его надолго, — ответил Хорст.
Слуга вздрогнул, поклонился и отступил в сторону.
— Что, пришел насладиться своим торжеством? — Ренгир пытался говорить презрительно, но получалось у него плохо. В пятнадцать лет любое поражение кажется окончательным, а личное несчастье — затрагивающим весь мир.
— Нет, — ответил маг без тени усмешки.
— Тогда зачем? Эти гнусные смерды, совращенные твоими сладкими речами, осмелились… — юноша почти кричал.
— Недостойно представителю столь славного рода так себя вести. — Маг покачал головой. — У тебя есть примеры для подражания — отец и брат. Подумай, как бы они вели себя в такой момент.
Юнец замолчал и густо покраснел.
— Вот и отлично, — кивнул Хорст. — Удача переменчива, и завтра уже твои недруги могут оказаться в заключении, а ты — на свободе. Я сам провел под замком немало времени, но, как видишь, выбрался…
Ренгир заморгал, злоба исчезла из его взгляда, осталась только растерянность. Главный враг, вместо того чтобы издеваться, говорил какие-то странные вещи, и брат императора не знал, как себя вести.
— Счастливо оставаться, — бросил Хорст и развернулся к выходу.
— Господин, так что нам с ним делать-то? — пропыхтел носатый купец, догнав мага уже за дверью со стражей.
— Не забывайте кормить и исключите любую попытку бегства. Еще убьется по дурости!
Купец уныло заморгал, но сказать ничего не осмелился, хотя явно ожидал другого ответа.
— Поехали, — сказал Хорст Радульфу, выйдя во двор. — Тут больше делать нечего.
Бывший десятник, не задавая вопросов, полез в седло.
— На каком постоялом дворе твой «малиновый» приятель разместит моих людей? — спросил маг, оказавшись верхом.
— В «Рваной сандалии», — ответил носатый. — Это у западной стены, за портом.
— Хорошо, — кивнув, Хорст пришпорил коня.
Остались позади раскуроченные ворота, испуганными взглядами проводили двоих всадников стоящие около въезда в замок стражники, лошадиные копыта зацокали по камням мостовой.
— Вы куда, господин? — удивился Радульф, когда маг повернул коня на восток.
— Надо заехать в одно место.
Они миновали центральную площадь, где маленькая девочка показала на Хорста пальцем, а мать спешно подхватила ее и утащила в дом, откуда через мгновение донесся обиженный рев. Проехали купеческий квартал, где встречные, едва разглядев всадников, шарахались к заборам.
— Я чувствую себя прокаженным, — проворчал маг, когда впереди открылся пустырь. — Или исторгнутым…
Пепелище оказалось точно таким, каким он видел его с высоты. Воины Ордена постарались на славу, превратив просторный двухэтажный дом в круг обугленной почвы.
Хорст спрыгнул с коня, прошелся туда-сюда, вслушиваясь, как поскрипывает что-то под ногами.
— Да, не повезло мне стать обычным магом, клянусь Владыкой-Порядком, — пробормотал он, нагибаясь и вытаскивая из серого пепла оплавленную железяку, когда-то бывшую дверной петлей. — Тут все началось и тут же закончилось…
Налетел ветер, пепел взметнулся, запорошил глаза.
— Поехали, — сказал маг, вытирая лицо. — В эту самую «Сандалию». Посмотрим, как там Альфи всеми командует…
— Поехали, — согласился Радульф.
Простучали копыта, ветер утих, и на пепелище опустилась тишина.
Мрачная, почти кладбищенская.
Лежанки в «Рваной сандалии» соорудили, похоже, с особым расчетом, чтобы уснуть на них мог только мертвецки пьяный. Это Хорст понял еще три дня назад, проводя первую ночь в этих стенах.
Как бы он ни ложился, все время находился какой-нибудь острый угол, норовящий воткнуться в бок. Маг несколько раз поднимался, заглядывал под тощий, плюющийся перьями матрас, но поверхность под ним выглядела обманчиво ровной.
Заснул только под утро.
Последующие дни прошли в бездействии. Накди и его подручные начали бродить по городу, и к «Рваной сандалии» потянулись любопытные, желающие взглянуть на Сына Порядка, на творимые им чудеса.
Хорст к ним выходить не желал и поэтому все время проводил внутри, среди запахов пота, горелой пищи и дешевого пива, стонов раненых, хриплой брани и мышиного шуршания по углам.
«Малиновый» купец слово сдержал — кормил ораву в две сотни человек и даже прислал лекарей.
Маг делами своего воинства не занимался, свалив их на Радульфа и Альфи. Отсыпался и отъедался, восстанавливая силы, и, наконец, сегодня решил, что готов к тому, чтобы использовать магию.
Отрешиться от окружающего мира оказалось непросто — мешали впивающиеся в спину и седалище неровности, в коридоре кто-то довольно громко молился, поминая Утешителя-Порядка и всю кротость его, снизу, из зала, превращенного в жилую комнату, доносились вопли играющих в кости воинов.
Найдя наименее неудобное положение, Хорст все же закрыл глаза и провалился в подсвеченную снизу темноту над доской.
На поле Вечной Игры его сегодня интересовала одна-единственная клетка, где разместилась темно-
