Из тьмы явился служитель – точная копия первого, только голос оказался тихим, шелестящим.
– Идите за мной, – шепотом сказал он и повернулся, не сомневаясь, что посетители будут повиноваться. На цвет их кожи он тоже не обратил внимания, а может – просто не разглядел во тьме.
Он привел их к дальней стене, в которой на самом деле имелся ряд прямоугольных проемов, завешенных занавесями. Цвет их нельзя было разглядеть, но блестела искусная вышивка – ночное небо, усеянное звездами. Харальд узнал некоторые знакомые созвездия.
Служитель поднял длинные костлявые руки.
– Тебе – туда, – сказал он, глядя на Йофрид и указывая на ближайший проем, – а тебе туда!
Харальду достался проем слева. Успокаивающе улыбнувшись волнующейся спутнице, он откинул в сторону зашуршавший полог и шагнул вперед. Оказался в маленькой комнатке. На ощупь определил, что большую ее часть занимает широкое каменное ложе, покрытое одеялом.
Вспомнил слова первого служителя, снял сапоги и взгромоздился на ложе. Оно оказалось жестким и неудобным. Спать не хотелось, и он попросту лежал, глядя в темноту, пока вдруг не осознал, что находится совсем в другом месте…
Переход ко сну был так стремителен, что Харальд его не заметил. В изумлении завертел головой. Он оказался в большой комнате. В стенах зияли широкие окна, и пылинки неторопливо перемещались в желтых лучах солнца. За исключением стола в центре и кресел вокруг него, комната была пуста. Стены украшали богатые ковры со сценами охоты, в воздухе витал слабый запах каких-то благовоний.
'Где-то я это уже видел? – подумал Харальд и тут же обернулся на раздавшийся за спиной шорох.
У двери, массивной, обитой железными полосами, застыл человек. Невысокий, черные волосы непокорно топорщатся, а вместо глаз – два обугленных провала.
Сердце Харальда дернулось, по телу пробежал озноб. Перед ним стоял Иссахар, Владетель, которого он когда-то, много лет назад, приказал ослепить.
Харальд сглотнул пересохшим горлом.
– Кто ты? – спросил он, пытаясь перебороть страх. – Иссахар умер!
– Судьба имеет обыкновение подкрадываться со спины, – сказал человек, и голос его не принадлежал давно погибшему Владетелю. Бархатистый, мягкий, он странным образом звучал со всех сторон и даже внутри. – И являться в том обличье, которое менее всего приятно!
«Это сон! – с облегчением подумал Харальд. – Всего лишь сон!»
Существо с выжженными глазницами (язык не поворачивался называть его человеком) легко, не испытывая от слепоты неудобств, пересекло комнату и уселось напротив, в кресло черного дерева с высокой спинкой.
– Что ты хочешь узнать? – спросило оно. – Я отвечу!
– Что произошло с моей спутницей, с Йофрид?
– Ты сам знаешь ответ на свой вопрос, – существо улыбнулось, показав острые, словно у хищной рыбы, зубы. – Она стала Владетельницей!
– Но как? – Харальд облизал сухие губы. – У нее же нет ни клочка земли?
– Для Владетелей не осталось земли, – за горелыми провалами чувствовался взгляд, острый и цепкий, и это было неприятно, – так что Владение Йофрид целиком умещается в ней самой. Большего даже я тебе сказать не в состоянии. Сам понимаешь, она более не подвластна Судьбе и, само собой, в своем сне ничего не увидит. С тобой-то я разговариваю только потому, что ты лишен магических способностей…
В мягком и в то же время оглушающем голосе неожиданно прорезалось сочувствие. Харальд успокоился, откуда-то из глубин сердца поднялась уверенность, твердая, как сталь, и холодная, точно лед.
– Зря, наверное, я пришел к тебе, – проговорил он, без прежнего страха глядя в обезображенное лицо. – Я не офирец и не верю в Судьбу. Кем бы ты ни был, тебе не остановить меня и не испугать! Я пойду туда, куда собирался, и добуду то, что хотел!
Улыбка сползла с фальшивого лица давно мертвого Владетеля. И тут же все исчезло, растворившись в ослепительной вспышке. Остался только мягкий, бархатистый голос.
– Ты слишком догадлив, северянин, – сказал он, – но даже у Безликого Бога, Хозяина Судьбы, должны быть свои развлечения. Скажи спасибо, что я не питаю вражды к магам и не причинил вреда ни тебе, ни твоей женщине…..
Когда Харальд очнулся, лежа на холодном камне, голос еще продолжал звучать в ушах. Но тьма вокруг более не казалась таинственной и пугающей. Досадуя, что зря потратил время, он поднялся и вышел.
Йофрид уже ждала.
Безмолвный служитель вывел их в большой зал, а до выхода, туда, где сиял яркий дневной свет, они добрались без посторонней помощи.
Йофрид поглядывала на спутника, угадывая его недовольство, наконец не выдержала:
– Что ты видел во сне? – спросила она. – А то я ничего не запомнила. Крутится что-то в голове, а вспомнить не могу.
– А я видел фарс, – ответил Харальд сердито, – глупый и бессмысленный! Все это обман!
Б голосе его было столько злости, что девушка замолчала.
Когда вышли на улицу, оказалось, что день медленно превращается в вечер. Солнце, огромное и беспощадное, грузно навалилось на крыши домов, словно намереваясь расплавить белый камень.
Постоялый двор, на котором расположились путешественники, находился довольно далеко от
