Святилища Судьбы. Пришлось долго петлять по одинаковым, словно лица офирцев, улочкам. Со всех сторон теснились белые глухие стены.
Пока шли, наступили сумерки. Харальд знал, что в Офире они коротки и скоро наступит полная тьма, поэтому торопился. Из-за спешки не обратил внимания на донесшийся спереди металлический лязг и, повернув вдруг за угол, оказался в центре схватки.
Трое воинов, размахивая изогнутыми клинками, наседали на одного.
При виде боя Харальд неожиданно успокоился. Гнев, вызванный задержкой в пути, и разочарование, испытанное в Святилище, требовали выхода, а что лучше поднимет настроение, чем хорошая схватка?
– Стой тут, – велел он Йофрид, а сам, не слушая возражений, вытащил меч из ножен. Не доверяя местным, он всегда носил его с собой и даже вопрошать Судьбу пошел с оружием.
Тяжесть меча в руке придала спокойствия. Он словно вернулся в молодость, в те дни, когда все можно было решить несколькими ударами меча.
– Я здесь! – рявкнул Харальд, бросаясь в бой.
Одинокому воину в этот момент приходилось туго. Он сумел ранить одного из противников, но кровь, черная в сумерках, пятнала его белые одежды. Двое оставшихся наседали, а он двигался тяжело, неловко, лицо блестело от пота, словно его облили маслом.
Один из нападавших недоуменно обернулся, и его клинок легко отразил выпад Харальда.
А бывший Владетель ликовал. Отдаться бою, ударам и отражениям, забыв о заботах и неудачах, о том, что ты далеко от дома, да и дома у тебя в общем-то нет, – что может быть лучше?
Противник оказался силен, но не слишком умел. Харальд отразил пару не очень опасных выпадов, затем пропустил разочарованно свистнувшее около самого бока лезвие и ударил. Быстро и точно.
Выронив оружие, темнокожий с хрипом свалился на вымощенную камнем улицу. Рана болезненная, но не смертельная. Выживет. Харальд знал, куда бил.
Тот, кому он пришел на помощь, стоял в одиночестве. Оставшись один на один, он одолел противника. На лице драгоценным ожерельем блестела улыбка, но выглядел спасенный неважно. Дышал с хрипами, его пошатывало.
Ногу вдруг пронзила боль.
– Тысяча демонов! – выругался Харальд, опуская глаза. Враг, которого он так самонадеянно оставил в покое, ухитрился вытянуть руку и пырнуть бывшего Владетеля мечом в голень.
Ойкнула за спиной Йофрид.
Одним ударом Харальд выбил у него меч, вторым распорол мышцы на руке, заставив заскулить от боли.
– Кто вы? – спросил спасенный тихо, и Харальд вздрогнул от неожиданности. Житель Офира, такой же черный, как и все остальные, говорил на языке северных земель без всякого акцента. Купец? Совсем непохож.
– Ты говоришь по-нашему? – ответил он вопросом, не скрывая удивления.
– Да, – спасенный усмехнулся. – Меня зовут Джоле. Я очень люблю путешествовать и семь лет провел на севере, в городе Бабиль. Был наемником…
Он пошатнулся, и Харальд бросился вперед – поддержать. Рядом оказалась Йофрид.
– Сама Судьба прислала вас, – проговорил Джоле. – А то эти псы убили бы меня.
– Кто они? – спросил Харальд, придерживая спасенного за пояс.
– Наймиты одного купца. – Джоле попытался махнуть рукой, но едва не упал. – Ему донесли, что я хожу к его жене, вот он и разгневался… Нет, мне надо лечь, а то будет совсем плохо.
– Мы остановились на постоялом дворе под знаком горбатого желтого зверя, – сказала Йофрид. – Не знаешь, в какой он стороне? А то мы слегка заблудились…
– Вон туда, – прохрипел офирец. – Потом направо.
Он перебирал ногами едва-едва, и его приходилось тащить. Харальд почти насильно вынул из ослабевших пальцев изогнутый клинок.
Было темно. Они шли почти на ощупь, а с неба смотрели на занятное зрелище яркие южные звезды, огромные и разноцветные.
Когда дверь постоялого двора распахнулась и в нее ввалились трое, перепачканные в крови, хозяин заведения побелел так, что стал похож на уроженца окрестностей Лесной реки. Глаза его стали огромными, как у коровы, и он что-то протестующе завопил.
От криков очнулся Джоле, который потерял сознание перед самым входом. Но даже его слова не разрядили обстановку. Хозяин продолжал кричать.
Харальд бросил ему золотую монету, вопли сразу стихли; сказал, тщательно подбирая слова:
– Ему отдельную комнату. Вели нагреть воды и принести туда чистой ткани!
Хозяин торопливо закивал, хотя все еще трясся, словно осиновый лист. Вскоре его визгливые крики послышались откуда-то со стороны кухни. Поднялась суета, прибежали заспанные служанки.
Масляная лампа, поставленная на стол, янтарным язычком пламени силилась разогнать мрак. Сквозь окно, затянутое тонкой тканью (от летучих кровососов) в комнату проникала ночная духота. Даже ночи здесь, далеко на юге, были жаркими. Йофрид в жизни не думала, что заберется так далеко, и в последние дни чувствовала себя потерянной, видя вокруг все чужое, непривычное. Все чаще вспоминался дом, родное селение, знакомые до последнего деревца окрестности…
Харальд сидел напротив, на своей лежанке, и бинтовал поврежденную в схватке ногу. Лезвие пронзило
