другой?
Они обошли частокол и вновь оказались у прохода. За ним была точно та же избушка. Для проверки конунг заглянул за ограду – поленница и сарай тоже были на месте.
– Похоже, мы блуждали по кругу, – сказал Ивар. – Надо же так оплошать. Сейчас попробуем еще…
Вновь с треском вломились в заросли. Ивар шел впереди, сам выбирал направление и готов был поклясться, что избушка на курьих ногах осталась далеко за спиной, когда впереди опять показался частокол с желтеющими на кольях черепами…
Кари хмыкнул, Лычко выругался.
– Что-то тут не так, – сказал Ивар и повернулся к Ингьяльду: – Слушай, эриль, нас тут водят кругами, словно козу на веревке, а ты ни сном ни духом… Сделай чего-нибудь!
– Могу покричать: «Ау!» – Ингьяльд развел ручищами. – Я ничего не чувствую. А это значит, что местные чары мне не по зубам.
– Кто водит-то? – Нерейд сплюнул. – Никого же не видно!
– Само это место, – эриль пугливо огляделся, – не отпускает от себя. Мы словно залезли в центр водоворота, теперь, куда ни плыви, все одно тебя притащит назад. – Ладно, попробуем еще раз! – Ивар упрямо сжал челюсти. – Направимся туда!
Ткнул наугад под сумрачные кроны. Но погулять по леcy викингам вновь удалось недолго. Тесно сомкнувшиеся ветви опять спрятали солнце так, что нельзя было понять, куда они идут, кусты и молодые деревца закрыли обзор.
– Зря только ноги били, – сказал Нерейд, с неприятной ухмылкой разглядывая частокол.
– Ладно, зайдем внутрь и подождем хозяев, – распорядился Ивар. – Там поленница есть, так что костер разводите.
– А это… голенастое, нам не наподдает? – боязливо поинтересовался Харек.
– Пусть попробует! И тогда на ужин у нас будут куриные окорочка!.. – гордо ответил Кари.
Избушка суматошно задергалась, заскрипела, когда чужаки принялись деловито шарить в поленнице, но этим и ограничилась. Костер развели у самой ограды, огонь с довольным треском пожирал сухие дрова, а искры роями уносились в медленно темнеющее небо.
Солнце кануло бесследно, будто его пожрал притаившийся за деревьями дракон, и на черное небо высыпали звезды, крупные и яркие, словно драгоценные камни: изумруды, рубины, сапфиры, топазы…
– Вот бы залезть туда и повыковыривать, – мечтательно сказал Кари. – Тогда бы на всю жизнь хватило. И не нужно было бы шастать по чужим землям…
– Тебе надоело? – удивился Нерейд.
Верхушки деревьев зашумели, согнутые налетевшим шквалом. Избушка судорожно подпрыгнула, из трубы ее вылетел сноп искр. На землю перед поленницей с тяжелым грохотом бухнулось что-то похожее на большое ведро. В нем обнаружилась сморщенная старушонка, сжимающая в руках метлу.
– Так-так, – сказала она, злобно посверкивая глазенками. – Это еще кто такие? Влезли во двор, дров набрали, расположились как у себя на сеновале…
Ивар поспешно вскочил на ноги, краем глаза заметил, как Нерейд потянулся к луку.
– Не сердись, бабушка, – сказал Ингьяльд. Когда доходило до разговоров, то он соображал быстрее всех. – Мы…
– Что – вы? – Бабка легко выпрыгнула из «ведра», которое оказалось огромной ступой. Нос ее, длинный, бородавчатый, нависающий над топорщащимися усиками, хищно зашевелился. – Ой, чужим духом пахнет. Ох, чую, будет у меня сегодня ужин…
– Это мы, что ли, тебе каши должны нажевать? – взъерепенился Нерейд, накладывая стрелу на тетиву.
Старуха грозно зыркнула на Болтуна, глаза ее полыхнули багровым, а изо рта вдруг раздался скрипучий смех.
– Ох, насмешил старую, – сказала хозяйка избушки с куриными ногами, вытирая слезы. – Ладно, добры молодцы, рассказывайте, что вы тут делаете? Какую долю пытаете?
– Нет уж, – Ивар глянул на старуху вызывающе, – ты, бабушка, до старости дожила, а не знаешь, как с гостями обходиться. Ты нас накорми, напои, а потом и спрашивай!
– Ты нахал, но отзыв правильный, – не очень понятно выразилась старушка, – Ладно, будет вам кормежка, будет и выпивка…
Сноровисто ковыляя, она скрылась в избушке. Оттуда донесся грохот, будто дрались великаны, в окнах замигал свет. На крыше объявился кот, черной молнией скользнул внутрь. Труба выбросила очередной сноп разноцветных искр, за которым последовал столб дыма, такой мощный, что его было видно даже на фоне черного неба.
– Ох, наготовит она, – проворчал Лычко, – компот из сухожилий, жаркое из человечины…
Но когда бабка показалась на крыльце, в руках ее была лишь скатерть. В свете костра стало видно, что она старая и латаная-перелатаная.
– Сейчас все будет, – сказала старуха, разворачивая скатерть прямо на земле. Яркий когда-то рисунок весь вытерся, лишь местами сохранились ярко-красные петухи с воинственно задранными гребнями. – Встань передо мной, как лист перед ботвой!..
Скатерть вздрогнула, словно ее ударили палкой, но ничего не случилось.
– Хватит упрямиться, а то на тряпки пущу! – Тон старухи сделался грозным, глаза вновь засветились багровым, словно в каждый вставили по угольку. – На половые…
