печенус циррозус…
Едва успел встать в центр круга, как из люка выбрались двое змееморфов в панцирях и шлемах стражников. Радостно зашипели, обнаружив студентов, мечи маслянисто сверкнули, отразив свет заката.
Тесак Рыггантропова не отразил ничего, поскольку свет не приближался к чудовищно зазубренному лезвию, опасаясь не только порезаться, а еще и подхватить заражение крови. Посох йоды и вовсе был способен отражать только чужие удары.
Но в бою это самое главное.
Арс читал, стараясь не обращать внимания на воинственные вопли, сиплое дыхание и громкий лязг. Лишь изредка бросал взгляд туда, где скалой возвышалась могучая фигура Рыггантропова, и прыгал, точно бешеный кролик, йода. Пока они держались.
Заклинание давалось с трудом, то ли из-за плохо начерченного круга, то ли потому, что читалось первый раз. Выпрыгивавшие из восьмиугольника искры норовили подпалить Топыряку мантию, и на ней одна за другой появлялись дырки. Участок, где происходила утечка, и вовсе пытался изобразить всякие странности, вроде радуги в виде восьмерки или световых пузырей.
Раздался тревожный свист Тили-Тили, и Арс, глянув на схватку, увидел, что змееморфов стало четверо. Один, правда, угодил под удар и валялся без сознания, но трое других шипели и размахивали мечами.
Лица их все меньше становились похожими на человеческие – в бою не до того, чтобы контролировать облик.
– Поспеши, в натуре! – сказал Рыггантропов. – А то нас сейчас… того… или другого… укокошат…
Топыряк выкрикнул завершающий пассаж, в котором упоминалось Открывание Истины, Срытие Масок и почему-то якорная цепь, после чего сделал ритуальный жест. Звуки исчезли, точно в уши воткнули затычки, прилетевший непонятно откуда горячий ветер взъерошил волосы.
Вспышка ударила по глазам. Арс понял, что стоит в центре колонны белого света. На самой грани слышимости возникли бормочущие, шепчущие голоса, полные злобного удовлетворения.
Колонна рухнула, побледнела и превратилась в кольцо, а то медленно начало расширяться.
– Ничего себе, – пробормотал Арс, и тут звуки вернулись: далекий гомон и пение внизу, сопение Рыггантропова, собственное дыхание.
Чуть позже к ним присоединилось злобное шипение змееморфов.
Их тела стремительно менялись. На месте кожи появлялась зеленовато-желтая чешуя, волосы превращались в цветастый гребень, а из пальцев росли острые длинные когти.
– Похоже, наш план увенчался успехом, – сказал Топыряк и пошатнулся от накатившей слабости. – Жаль только, что мы забыли внести в него один очень важный пункт.
– Это какой? – спросил Рыггантропов.
– Как спастись самим. Вряд ли эти парни сами удавятся от стыда, осознав, что не могут менять облик.
Один из змееморфов открыл пасть и зарычал, второй оскалился, а третий разодрал на груди кольчугу, точно мускулистый герой – рубаху. И все трое медленно двинулись на студентов.
Если в языке змееморфов и было слово «стыд», то оно давно вымерло в процессе естественной эволюции.
Покончило с собой из-за ненадобности.
Четыре дюжины ножищ одновременно ударили по мостовой, двадцать с лишним ртов исторгли молодецкое: «Йо!»
Коронная площадь вздрогнула, подпрыгнули окружавшие ее дома. Качнулась даже громада мэрского дворца.
– Ха-ха! Клево я прочитал? – рявкнул тролль с кристаллическими прыщиками на лбу. – Клево, да?
Остальные тролли загудели, замахали ручищами, выражая одобрение.
– Кто следующий? – спросил Эверст Сиреп.
В голове капитана тряслось и потрескивало, уши молили о тишине. Но он хорошо понимал, что обитатели Каменного Зада безопасны ровно до момента, пока увлечены хлип-хлопом.
Стоит им потерять к нему интерес, как всплывут более традиционные увлечения.
Типа раздавливания людей в лепешку.
– Я готов! – вызвался тролль, чьи передние лапы доставали до земли, зато голова по сравнению с телом казалась очень маленькой. – Это будет… ну, как бы… Едовой рэп… типа мясо как мясо… рыба как рыба… колбасы как колбасы… грибы как грибы… Макароны это не макароны! Их съели толстые вороны! Йо!
Эверст Сиреп подумал, что этого гастрономического выступления он не переживет.
А Утонувший-во-Мху-по-Задницу, замшелый тролль-традиционалист, стоявший в задних рядах, услышал за спиной шаги. Он с рокотом повернулся и свирепо уставился на маленького гнома с рыжей бородой.
Тот попытался спрятать за спиной большой топор.
– Привет, – настороженно изрек гном. – Не скажешь, что тут у вас такое происходит? А то нам интересно.
Гномам для того, чтобы хорошо провести время, не особенно нужны компаньоны из других рас. С кем выпить или подраться – они находят в собственном коллективе. Поэтому они обычно не смотрят по сторонам, когда пьют пиво, и не обращают внимания на то, что творится вокруг.
Могут не увидеть пожар в баре или начавшееся наводнение.
Но на Коронной площади произошло нечто настолько странное, что даже выпивавшие гномы это заметили. Тролли, которым положено ждать предводителя в молчаливом безмыслии, начали скакать и издавать ритмичные звуки, напоминавшие пение.
Хотя всем известно, что тролли не танцуют и не поют.
А что это значит? Это значит, что каменистые засранцы замыслили какую-то пакость. Чтобы выяснить, какую именно, надо выбрать кого-нибудь, кого особенно не жалко, и отправить на разведку.
– Чего? – переспросил Утонувший-во-Мху-по-Задницу.
– Что у вас тут происходит? – повторил гном, улыбаясь из недр рыжей бороды. – Нам просто интересно.
В обычных условиях такой вопрос, заданный троллю, закончился бы для гнома ударом по голове. Ишь ты, короткий засранец, сует свой нос куда не следует, шпионит здесь…
Но обстоятельства были не совсем обычными. Во-первых, неподалеку находилось около полусотни пьяных гномов с топорами, а во-вторых, Утонувший-во-Мху-по-Задницу некоторое время подвергался разлагающему влиянию хлип-хлопа.
Нельзя сказать, что хлип-хлоп сделал тролля лучше.
«Лучше» – слишком неопределенное слово. Для троллей, например, лучший = сильнейший. Для эльфов – лучше всех выглядящий, для гномов – способный выпить больше всех.
Утонувший-во-Мху-по-Задницу не стал сильнее, он просто сделался немного другим.
– Что происходит? – переспросил он. – Клевый сейшен. Отрываемся по хлип-хлопу, чувак.
Гном, ожидавший чего угодно, и в первую очередь – удара по голове, замер с открытым ртом. Глаза его стали круглыми, словно у совы, а топор со звяканьем выпал на мостовую.
– Клеевой посев? – предположил он, пытаясь втиснуть услышанное в знакомые слова. – И почему я чудак?
Тролль вздохнул и ощутил не злобу, не желание наступить на это мелкое бородатое недоразумение, а чувство собственного превосходства, несколько сдобренное жалостью.
– Йо, – сказал он. – Да ты ничего не понимаешь. Давай, заходи сюда, потусуешься немного с нами и убежишь отсюда с полными штанами… Ритм проникнет в твое сердце, и ты тоже клевым станешь перцем… Йо!
Гном по имени Разбитая Миска настолько удивился, что позволил повести себя между тролльими тушами туда, где один из обитателей Каменного Зада растопыривал пальцы и рассказывал миру о том, какие существуют на свете продукты питания. Пару минут Разбитая Миска слушал с удивлением, а потом в голове у него что-то щелкнуло. Там запрыгало эхо, словно в огромной пещере, рассыпая по извилинам бесчисленные «Йо!».
