– Есть хотите? – спросил он. – Могу предложить лепешки и сушеное мясо.
– С чего такая доброта? – еле ворочая языком, осведомился Арнвид. – Или мы скоро прибудем к цели? Нужно, чтобы преподносимые в подарок пленники выглядели хорошо?
– Все верно, – кивнул жрец. – Правитель мешиков разгневается, если ему подарят еле стоящих на ногах дохляков. Так что в ближайшие дни будем вас откармливать.
– Тащи еду, – при одной мысли о мясе в животе Арнвида выразительно квакнуло. – И попить чего- нибудь.
Ицкоатль махнул рукой, из тьмы вынырнул раб с мешком в одной руке и высоким кувшином в другой.
– Ешьте и пейте, – жрец поднялся. – Но даже не думайте о побеге.
Арнвид махнул рукой, показывая, что какой уж тут побег, потянулся к мешку. Первый кусок мяса сжевал медленно, едва ощущая вкус, во второй вцепился с остервенелым рычанием.
Ингьяльд шумно сглотнул, поднял голову.
– Еда? – в голосе звучало недоверие. – Или это мне привиделось?
– Настоящая, – ответил Арнвид, вытаскивая из мешка сложенную вдвое лепешку. – Присоединяйся.
С каждым проглоченным куском тяжелело в животе, по телу расползалась приятная истома.
– И правда, – Ингьяльд осторожно откусил, пожевал, глаза его хищно блеснули.
В вышине захлопало, будто в ночном небе непонятно откуда появился косяк диких гусей. Хуастеки, как по команде, уставились вверх, лица их стали белыми, как у обитателей Северных Земель.
– Нет, не может быть… – пробормотал Ицкоатль.
Хлопанье усилилось, Арнвид невольно пригнул голову, ожидая, что глупая птица свалится прямо на голову.
– На землю! – рявкнул жрец и первым брякнулся, уткнулся лицом, прикрыл уши руками.
Хуастеки один за другим упали ничком, точно подрубленные деревья.
– Может, сбежим? – предложил Ингьяльд.
– Куда? – махнул рукой Арнвид. – Клянусь медом Игга, я не в состоянии пройти и мили.
Хлопанье стихло, наступила полная тишина, даже ветер замолк, перестали трещать веточки в костре. А потом с севера донесся неприятный ритмичный звук – будто скрипела открывающаяся и закрывающаяся дверца.
– Ты уверен, что в еде нет какой-нибудь гадости? – Ингьяльд озабоченно заглянул в кувшин.
– Кто ж его знает? – Арнвид потянулся, коснулся плеча ближайшего воина. – Эй, приятель, что случилось? Не спи, а не то мы сейчас деру дадим. Намучаетесь потом ловить.
Хуастек дернулся, неразборчиво прошипел что-то, но головы не поднял.
Скрип усиливался, приближался, Арнвид вглядывался во тьму, но пока не видел ничего. Ингьяльд жевал, но все медленнее и медленнее, а лежащие на земле воины мелко дрожали.
– Ой… – сказал эриль, когда из мрака выступила гигантская фигура странных очертаний.
Костер, хоть и горел, но словно прижался к земле, почти не давал света. Явившееся из ночи существо напоминало человека, блестела кожа, черная и лоснящаяся, как смола.
– Мама, – прошептал Ингьяльд, когда гость сделал шаг вперед и эриль наконец сообразил, что на широких плечах нет головы.
– Вряд ли это она, – сказал он, оглядываясь в поисках оружия или хотя бы дров, чтобы подбросить в пламя и отогнать чудовище. – А вот наши приятели знают, что это за птица.
Существо шагнуло еще, вновь раздался скрип. Костер поднялся, затрещал, осветил прямоугольное отверстие в груди у ночного гостя, равномерно покачивающуюся в нем пластину.
– Дверь, – Ингьяльд почесал в затылке. – Ну и образина! Рядом с ним Йормундганд красавцем покажется.
– Как будто ты его видел, – хмыкнул Арнвид, ощущая, что страх развеялся без следа, оставив только любопытство. – Эй ты, иди сюда, угостим тебя лепешками. Только куда ты будешь их совать?
Гримгельмир заворочался во сне, перевернулся на спину, разбросал руки.
Черное существо отступило на шаг, на мгновение Арнвиду показалось, что оно выросло, превратилось в тень до неба, держащую в руке нечто круглое, исторгающее дым.
А потом все исчезло. В вышине прозвучал и затих хлопающий звук многих крыльев.
– Он ушел? – Ицкоатль осторожно поднял голову, огляделся.
– Кто это был? – поинтересовался Арнвид.
– Великий и могучий Черный Тескатлипока, тот, кто смотрит на нас с севера, – нараспев продекламировал жрец, – хозяин темного неба и ночного ветра, тот, кто видит все в дымящемся зеркале. Насылающий болезни и несчастья, дарующий победу и успех…
– Ладно тебе, – Арнвид махнул рукой, зевнул с тягучим завыванием. – Понятное дело – бог. Но почему у него нет головы?
Ицкоатль поперхнулся, глаза его выпучились, он спешно замахал руками.
