острейшие когти, а место кожи занимало нечто похожее на серый песок.
Лавина чужих мыслей накатила вновь, подобно реву множества труб, пытавшихся сыграть разные сигналы. Ларин фа-Тарин ощутил, что его разрывает на части, болтает и трясет, будто корабль в бурю. Собственные мысли перепутались, и вновь большого труда стоило не потерять способность думать связно.
А потом он услышал зов, тонкий и пронзительный, как пение комара.
И «союзник», уловив его, начал подниматься выше, туда, где кружили его собратья, общим числом девятнадцать. Мелькнул внизу и пропал из виду лагерь у брошенного города.
Чудовищные исполины летели на юго-восток, мелькали внизу леса, прошитые серыми нитями дорог, зеркала озер, неровные пятна деревень, шпеньки замков, крыши городских домов. Громадные крылья терзали воздух, от их ударов ходили ходуном облака, и поднимался ветер.
Фа-Тарин понемногу приспособился к мыслям «союзника», смог переносить их легче, чем ранее. И даже удержал его, когда гигант вознамерился атаковать небольшой городок, в центре которого стоял храм Всех Богов. Мысленно закричал: «Не то!», и чудовище после недолгого колебания недовольно заклекотало и неторопливо пошло вверх.
Судя по тому, что город не был покинут, они достигли Золотого государства. Громадные силуэты в небе были замечены, по улицам забегали люди, а с одной из башен пустили несколько стрел.
Город исчез за краем земли, вскоре показалось море – серое, вспененное, с белыми барашками на волнах. Стал виден корабль, идущий на запад. И тут один из «союзников» не выдержал, рванул вниз, точно сокол на цыпленка. Ударили громадные лапы, раздался треск.
От корабля осталось несколько щепок на поверхности моря, прочее сгинуло в чудовищной пасти.
Фа-Тарин испытал безумную ярость, зависть и жажду крови. Не сразу понял, что это не его чувства, что он ощутил то же, что и его нынешний «скакун». Когда осознал это, испугался до полусмерти – как можно сражаться вместе с существами, которыми движут подобные желания?
«Союзники» напоминали бешеных волков, только были намного сильнее.
Полетели вдоль берега, и из-за горизонта вынырнул замок, виданный фа-Тарином только вчера – в колдовском огне. Золотистые стены и башни, идеально соразмерные, вызвали у гнома восхищение, тут же залитое всепоглощающей яростью, рожденной тремя сердцами «скакуна».
«Союзник» презирал мелких, ничтожных существ, изуродовавших лик земли своими постройками. Ненавидел старинных врагов, что получают силу благодаря этим постройкам, и мечтал об одном – уничтожать.
Провал беззубого рта распахнулся, и породил злой клекот.
Фа-Тарин вздрогнул, когда его скакун повернулся головой вниз и понесся к земле. Дома, башни и улицы надвинулись, стало различимо пятно разрушений среди Безариона, и гном удивился – что, здесь уже кто-то сражался?
«Скакун» со всего размаху врезался всеми четырьмя руками в одно из зданий, то рассыпалось. Такой удар превратил бы в лепешку любое существо из плоти и крови, но крылатый исполин даже не почувствовал боли. Он торжествующе заревел, и от места, где его конечности вошли в землю, побежали мелкие черные трещины. Вступила в дело магия, странная и очень древняя…
Фа-Тарина закачало на волнах чужих сладострастных мыслей, принялось швырять вверх и вниз. Успел разглядеть, что черные трещины превращают все, оказавшееся рядом с ними, в серый песок, а затем потерял сознание.
Когда очнулся, они вновь парили в поднебесье, Безарион кое-где горел, к облакам тянулись столбы серого дыма. Самый ярый из «союзников» попытался атаковать Золотой замок, но со сложенной из оборита башней ничего поделать не смог. Зато внутри городских стен многие здания оказались разрушены, один из районов около Дейна выглядел белым, точно его занесло снегом.
Что там произошло на самом деле, фа-Тарин не смог рассмотреть. Его «скакун» вздрогнул всем телом, метнулся в сторону. Но ударившее от Золотого замка копье из алого пламени все равно настигло его, окутало бурлящим облаком, принялось жечь и терзать.
И тысячника вновь швырнуло в пучину беспамятства, на этот раз надолго.
Открыв глаза, он увидел над собой нечто черно-багровое, и очень удивился – неужели небо изменило цвет?
– Первый очнулся, – сказал кто-то рядом, и фа-Тарин понял, что у него вновь обычные уши, рук всего две, зато имеются ноги и все остальное, что должно быть у настоящего гнома.
Облегчение ударило с силой тарана.
Все мышцы болели, точно его долго пинали, во рту ощущался вкус крови, голова трещала, как с похмелья. Но это было неважно, главное, что он вернулся в собственное тело!
В поле зрения появилось лицо – красноватая кожа, пурпурные глаза, пылающие, словно два костра.
– Ты слышишь меня, Ларин фа-Тарин? – спросили его, и голос этот заставил тысячника вздрогнуть.
– Да… – ответил он. – Да, Господин… Что со мной такое?
Он сделал движение, чтобы сесть, но едва оперся на правую руку, как пониже локтя стегнула острая боль. На лбу выступил пот, а в голове зашумело, словно там забурлили волны.
– Лежи, – сказал Тринадцатый. – Сейчас придет лекарь и осмотрит твой перелом. Судя по нему, твоему «скакуну» врезали как надо. Но остальные все равно сделают то, что нужно. Ведь так?
Фа-Тарин закрыл глаза, сглотнул и сказал, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тише:
– Да, Господин.
На то, чтобы осмотреть весь замок, понадобился остаток дня. Закончили, когда над Безарионом начали сгущаться сумерки. К этому времени урожденная Идис ари Охоллар со всей свитой убралась прочь, около ворот и у входа в главную башню появились воины городской стражи.
Выглядели они не так браво, как Чернокрылые, на Олена смотрели с суеверным ужасом, но с ними можно было не беспокоиться о том, что в Золотой замок явятся незваные гости.
Что творил Рик в подземельях, осталось неясным, но выбрался он оттуда с довольной мордой и сообщил, что внизу чисто. Вернулись Саттия и тар-Готиан, провожавшие Фрамина Макриго, и рассказали, что по городу бродят дикие слухи о случившейся днем битве.
– Ничего, с этим разберемся завтра, – проговорил Олен, и глянул на ари Нална. – Надеюсь, герольды в государстве не перевелись?
– Никак нет, мессен.
– Вот и отлично. Тогда завтра с утра и объявим, что империя вновь стала империей… и обо мне тоже.
Канцлер позаботился об ужине, что прошел в трапезной зале на втором этаже главной башни. Есть закончили, когда за окнами замка сгустилась темнота, и в руках у слуг появились подсвечники с горящими свечами.
– Где будет угодно ночевать мессане и мессенам? – спросил ари Налн, едва был выпит последний бокал вина. – Я подготовил гостевые покои на первом этаже, там места хватит всем.
– Проводи их туда и позаботься обо всем, – кивнул Рендалл. – Я приду позже.
Ночевать в той комнате, где жил Харугот, он не хотел, мешало чувство гадливости, а где поселиться самому, еще не решил. Несмотря на все воспоминания, замок оставался для Олена чужим.
– Ты куда, корни и листья? – спросила Саттия, и светлые брови ее сошлись к переносице.
– Надо сделать кое-что… Спокойной ночи.
Харальд понимающе хмыкнул, Рик издал нечто вроде одобрительного мурлыканья. Они ушли вслед за канцлером, и в трапезной зале остался лишь Рендалл, Рыжий и слуги.
– Так, давай сюда, – он забрал у одного из них подсвечник. – Пошли, мохнатая рожа.
До тронного зала они дошли, не встретив никого. Охранявшие зал стражники при виде нового хозяина Золотого замка вытянулись, изображая рвение, но Олен отмахнулся от них и вошел внутрь. Подсвечник оставил на тронном возвышении, а сам направился к задней стене, за которой прятался Камень Памяти.
Откровенно говоря, уроженец Заячьего Скока не знал, что делать дальше.
И хотел спросить совета у тех, кто куда лучше разбирался в государственных делах – у предков-
