ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Соперник электровоза
Электровоз встряхнуло. Звучно щелкнула автоматическая стрелка, перебросив рельсовые кончики направо, и стальная вереница вагонеток послушно потянулась в боковой штрек. На входе загорелся красный сигнал светофора: в штреке только один путь, а теперь он занят, другим нельзя заезжать.
Шуркин папа вел состав на погрузку. Словно светлячки, пролетали над головой лампы в жестяных абажурах, текли по сторонам выбеленные стены. Электровоз покачивался как лодка на легкой волне. Порожний состав шел с хорошей скоростью, колеса выстукивали веселую песенку.
Подкатили к нависающему с потолка коробчатому раструбу. Рядом с ним вела наверх металлическая лестница. Из люка над нею высунулась голова и закричала:
— Ба, да это, никак, сам Петрович! Привет партийному начальству! Подожди, Петрович, немножко, тут МоАЗ на подходе, разгрузим его, а потом уж и тебя засыплем по маковку!
Шуркин папа махнул голове рукой и включил рацию, установленную в кабине электровоза. Это была новинка. Обычные радиоволны не проникают сквозь каменистую толщу, а теперь на подземном транспорте установили высокочастотную связь, какая используется на космических спутниках. Космос уже много технических новшеств подарил Земле, испытав их на орбитальных высотах. И все чаще поглядывают на орбиту горняки: ведь не зря недра планеты называют геокосмосом — много трудностей есть одинаковых за облаками и под землей. Вот и появились уже у горноспасателей скафандры, как у космонавтов. Проектируются подземные роботы с дистанционным управлением, чтобы можно было послать их на такие участки, где человеку работать не менее опасно, чем в открытом космосе. Конструкторы горных машин, так же как и творцы космических аппаратов, бьются над тем, чтобы втиснуть в малые габариты как можно больше механизмов, научить одну и ту же машину выполнять несколько разных операций.
— Я — семнадцатый, — сказал Шуркин лапа в микрофон.
— Здравствуй, Михаил Петрович, — отозвался в рации голос диспетчера. — Ты почему снова в шахте, дорогой?
— Здравствуй еще раз, Тумрис Абдурахманович, — ответил Шуркин папа. — Мы с тобой вторую смену здороваемся. Я тут Федоркина заменяю.
— Опять пррогулял, парршивец! — возмущенно загрохотал динамик. — Ну, всё! Терпение наше лопается. Завтра же вызываем его на комиссию! — Диспетчер сбавил тон. — Ты где, Петрович?
— Я на нижнем горизонте, на загрузке. Ты вот что, жене моей позвони, передай, что я на вторую смену остался…
— Ага, поломал режим дня, теперь боишься! — засмеялся диспетчер. — Правильно! Нам бы твою Маргариту Васильевну в начальники шахты — никаких бы не стало проблем с трудовой дисциплиной! Ну ладно, позвоню. Загрузишься — сообщи, дам «зеленый». До связи, товарищ Черёмухин?
— До связи! — Михаил Петрович щелкнул переключателем. Посмотрел на часы, взглянул наверх и полез по ступенькам, сваренным из металлических прутков.
Наверху, на втором этаже горизонта, стоял приемный бункер, куда самосвалы системы МоАЗ (делал их Могилевский автозавод) ссыпали руду, привезенную из забоев и камер. Бункер был почти уже полон, можно бы и загружать состав, но рабочие, которые управляли погрузкой, поджидали еще один рудовоз; он уже где-то близко рычал за поворотом. Вот метнулись по стене лучи его сильных фар, загорелись два круглых оранжевых глаза в темном проеме. Страшный рык усилился, и из бокового хода выполз громыхающий дракон. Железный ящер почти десятиметровой длины волочил по земле огромное брюхо. Гигантские колеса торчали высоко, словно локти припавшего к земле четырехпалого чудовища. На шее у дракона сидел человек. Он дернул рычаг — и чудовищный рев затих, превратился в мурлыканье, словно укрощенный зверь ластился к своему повелителю.
Водитель дал передохнуть мотору, осторожно разворачивая машину. Из металлической «пасти» — от радиатора — шел пар: был нелегок подъем, потому и рычал мотор самосвала во все свои сто девяносто лошадиных сил.
Задирая ребристый кузов, грузовик опять взревел во всю мощь. Ухнули в бункер двадцать тонн руды, вздыбилось облако красной бокситовой пыли. Рабочие поспешно надвинули на лица круглые маски респираторов, машинист прикрылся воротником спецовки, закашлялся.
— Что, Петрович, — приподняв маску, насмешливо крикнул один из рабочих, — это тебе не по рельсам чирикать, со свежим-то ветерком!
Да, во многих местах горняцкое дело не терпит посторонних наблюдателей, и если уж ты забрался на чужой рабочий пост без нужной экипировки, — терпи. Михаил Петрович по пути непременно заглядывал во многие шахтные уголки: не потребуется ли где поддержать, помочь — и бывал не раз обсыпан пылью или облит водой там, где надо надевать специальную каску с широким рыбацким фартуком-воротником… Но не будешь же каждый раз таскать с собой все возможные средства защиты! Потому-то приходилось ему терпеть…
Самосвал разгрузился. Водитель МоАЗа приветливо помахал рукой, но задерживаться не стал: сейчас руда из бункера вытечет в вагонетки и надо срочно наполнять прожорливый короб заново. «Дракон» двинул лапами и, подпрыгивая на шипастых резиновых шинах, с грохотом укатил.
Пыль улеглась. Рабочие — их было двое — сдвинули на подбородки зеленые чашки респираторов.
— Видал, Петрович? — подмигнул один, тот, что насмешничал. — Скоро твои железяки сдадим в металлолом! Эти зверюги, — он мотнул головой в сторону ушедшего МоАЗа, — отправят тебя на поверхность, будешь возле шахты мусор возить!
— Ну, мы еще послужим, — возразил ему машинист. — Одно другому не мешает. Будем автотранспортную откатку с железнодорожной совмещать. А если наш участок и переведут со временем на автомобили, что ж, я к этому готов — права на вождение МоАЗа в кармане! — он похлопал себя по груди.
— Ох и хитрец ты, Петрович! — восхитился второй рабочий.
— Не хитрец, — поправил его Шуркин папа, — а предусмотрительный. И во-вторых, я люблю новую технику и стараюсь ее сразу освоить. Это всегда пригодится: вдруг понадобится кого-нибудь подменить.
— Вон, Виктора подмени, — усмехнулся второй рабочий. — Его вчера с буровой самоходки сняли, на подсобные работы поставили.
— За что? — спросил Черёмухин. Виктор со злостью плюнул и швырнул на землю лопату, которой подбирал рассыпанную возле бункера руду.
— Я, может, целую библиотеку этих «корочек» имею! — закричал он с обидой и жалостно. — У меня есть права на СБУ — самоходную буровую установку, на нашу погрузочно-доставочную машину — на «Ермака», на польскую эЛКа, на лебедку… — Он в отчаянии махнул рукой.
— Как же тебе из всей той техники, что ты владеешь, доверили одну лопату? — с улыбкой посочувствовал Михаил Петрович. Виктор не ответил, отвернулся и, заметно было даже под бокситовой пылью, покраснел.
— Отстранили его на месяц от техники, — ответил за него второй рабочий. — Он позавчера в ночную смену вышел, да чуть-чуть выпимши был…
— Самую малость, — прошептал Виктор. — У друга день рождения… Я к нему вечером на одну минутку заскочил…
— А хотя бы и самую малость, — строго выговорил его напарник. — Ведь знаешь, что перед работой ни капельки нельзя. И вообще, горняку водку пить — последнее дело!
— Сам-то как здесь оказался? — огрызнулся Виктор.
— Я — другое дело, — спокойно ответил рабочий. — Хотя тоже сам виноват: пофорсил в одной
