Та-та! Тра-та-та!» «Р-р-р-р», — рокотал перфоратор Антона непрерывной очередью. Из этих звуков складывалась своеобразная мелодия. Наверно, Антон услышал ее. Он запел.
— «Эх, тачанка-ростовчанка, наша гордость и краса…» — распевал во все горло Антон, и голос его пробивался сквозь адский грохот схватки стали и скалы.
Шурпа не смог безучастно смотреть со стороны. Он бросился к геологу.
— А можно, мы! Можно, мы поможем!
Главный геолог не расслышал ни слова, но понял Шуркин порыв, одобрительно потрепал его по плечу и покивал ладонью: мол, сейчас чего-нибудь придумаем. Но в забое им пока заняться было нечем.
— Подожди! — крикнул геолог. — Потом посмотрим отпалку.
В поисках заделья Шурка сунул руку в карман курточки. Пальцы скользнули по гладким граням. Шурка достал аметист, грустно улыбнулся. Кажется, тысяча лет прошла с той минуты, когда он делал первые подземные шаги рядом с дядей Денежкиным. Тогда богатырь оберегал его. А теперь вот ему надо спасать старого великана. Причем Шурка в ответе еще и за Красную Шапочку. Ведь это он ее сюда завел… Шурка подошел к поникшей девочке, сел рядом. Возле нее будто бы все дышало усталостью. Даже частый треск торопливо работающих перфораторов здесь, словно выдохнувшись на излете, стихал. А может, их просто заслоняло, как щит, огромное колесо погрузочной машины. Привалившись спиной к резиновой шине, Шурка в раздумье подбрасывал найденный самоцвет на ладони. Его фиолетовый высверк заметила Красная Шапочка.
— Красивый…
— Хочешь подарю? — неожиданно для себя предложил Шурка.
— Как это? — не поверила Красная Шапочка.
— Да вот так: просто отдам, и всё.
— У нас во дворце я сама брала всё, что хотела, — задумчиво сказала Красная Шапочка. — Но никто не говорил мне: подарю…
— Так то во дворце! У нас по-другому: если человек понравился — на тебе подарок?
— Значит, я тебе нравлюсь? — обрадовалась Красная Шапочка.
Шурка смутился. Он вдруг подумал, что за всю свою такую длинную жизнь еще ни разу не дарил девочкам подарки. Нет, конечно, в школе на Восьмое марта — было. Но ведь в школе это делалось просто: вскладчину покупали мальчишки цветастые открытки и пластмассовых куколок, перед первым уроком с визгом и боем выгоняли девчонок из класса, раскладывали по столам подарки и садились каждый на свой, самый краешек скамьи. Девчонки заходили в класс притихшие, напряженно делая вид, что ничего до поры до времени не замечают, рассаживались по местам и хором восхищенно ахали. Мальчишки, как и подобает настоящим мужчинам, независимо отворачивали суровые лица…
Такое повторялось каждую весну. Но дарить что-либо девочке — девочке! из рук в руки! — такого подвига Шурка до сих пор не совершал. Он покраснел и сунул аметист в узенькую нежную ладошку.
— На. Тебе.
— Спасибо, — Красная Шапочка тоже зарумянилась. — Спасибо, Шуренька…
Ох! Только этого ему и не хватало! «Шуренька»… Да Шурку никогда, никто, даже мама, так не называл. «Шуренька»! Может, она его еще и… поцелует?! Ох! Шурка стал совсем пунцовым. Он даже испугался, что жар его щек достигнет взрослых и они в недоумении оглянутся. «Шуренька»… Он с неожиданным восторгом ощутил, как новое, неясное чувство теплой рукой погладило его по сердцу…
Помолчали. Шурка немного успокоился. Он с благодарностью подумал: молодец, девчонка, бывают же такие, все понимает, молчит, не говорит пустых слов. Вообще она вроде бы ничего… Имя у нее знаменитое… И еще; оказывается, это приятно — дарить девочке подарок из рук в руки и слышать в ответ ласковые слова…
И тут его, как боль, пронзила мысль, что все-таки, несмотря ни на что, лучшей девочкой в мире остается, увы, ничего не замечающая, ничего не понимающая Наташка…
— Эй, работник! — окликнул Шурку главный геолог. — Есть важное дело. — Он показал круглый моток какого-то коричневого провода. Они разговаривали криком, но слышали друг друга как сквозь вату. — Это бикфордов шнур, зажигательный. Надо разрезать его на шестнадцать равных частей, чтобы взрывчатка в скважинах рванула одновременно. Да вот беда: нечем нам эти части отмерить, нет у нас ни рулетки, ни самой простой линейки. Как быть?
— Вы-то, конечно, уже придумали, — хмыкнул Шурка. — Ладно, мы тоже не тонкими нитками шиты. Сейчас, сейчас… — Он наморщил лоб. — Есть! Надо весь шнур сложить пополам, затем еще пополам, еще и еще — всего четыре раза. С обоих концов разрезать. Получим шестнадцать равных частей. Ага! — он радостно улыбнулся.
— Молодец, технически мыслишь, — хлопнул его по плечу геолог. — Закончишь школу, поступай на горного инженера учиться, не прогадаешь.
— Поживем — увидим, — посерьезнел Шурка. — Я сначала на электровозе поработаю. Как папа.
— Тоже верно, — одобрил геолог. — Когда горняцкое дело на своих плечах испытаешь — будет легче им управлять. У нас многие бригадиры в институте выучились заочно. Но до настоящей инженерной работы еще добирают подземного опыта. Вон, кстати, и Роман тоже.
Шурка посмотрел на проходчиков. Их окутывала пелена красной пыли. Лучи шахтерских фонарей, пронизывая ее, казались раскаленными мечами, только что выхваченными из кузнечного горна.
Вскоре грохот умолк. Парни оттащили перфораторы, уложили их на машину.
— Сейчас будем заряжать! — крикнул Роман. Он не мог говорить тихо: видимо, в ушах еще колыхался пулеметный треск. — Прошу посторонних покинуть помещение!
— «Я могла бы убежать за поворот…» — запел Антон и включил мотор самоходки. Взревев, приземистая громадина поползла по штреку.
— Всех, всех прошу за поворот! — командовал Роман.
— Дяденька! — взмолился Шурка. — Ну можно посмотреть?
— Никак нельзя, тетенька, — развел руками бригадир. — Техника безопасности. В забое остается один взрывник, то есть я.
— А как же? Обещали показать отпалку… — продолжал упрашивать Шурка.
— Отпалку?! — изумился Роман. — Да того ж ни одна живая душа не видала!
Разочарованно вздохнув, Шурка вслед за главным геологом направился к повороту.
— Подождите! — зазвенел голос Красной Шапочки. — Подождите. Я не знаю почему, но чувствую, что волшебная сила во мне восстанавливается прежде времени. Видно, правду моя нянюшка — старая лиственница — говорила: доброе слово сил прибавляет. — Она коротко, лучисто взглянула на Шурку. — Далеко ходить под землей еще не смогу, но два шага в стену сделать сумею. И товарища Шурку с собой возьму. Сквозь камень без опаски на ваше тайное действо посмотрим.
— Может, и меня прихватите? — смущаясь, попросил главный геолог. — Все-таки это, действительно, ни одна живая душа…
Все трое втиснулись в стену. Сбоку им хорошо было видно, как Роман осторожно деревянным шомполом заталкивает в шпуры продолговатые «колбаски» со взрывчаткой, запечатывает дырки глиной. От каждой скважины он протянул длинные веревочки — зажигательные шнуры, собрал их концы в жестяной стакан, от которого тянулся еще один бикфордов шнур. Размотав его по дну забоя подальше от заряженных скважин, Роман посмотрел на то место, где прятались любопытные наблюдатели, и поднял руку: «Внимание!» Он поджег спичкой кончик шнура и не спеша, рисуясь, зашагал к повороту, за которым скрывался Антон с машиной. А по земле, разбрызгивая искры, словно бенгальский огонь, побежал шарик белого пламени.
— Ой, огненный змей! — закричала Красная Шапочка.
— Это еще не змей, только змейка, — проговорил главный геолог, не отрывая глаз от бегущего огонька. — Вот сейчас будет змей.
Огонек добежал до стакана. В забое взорвалось фиолетовое солнце! Оно мгновенно рассыпалось на полтора десятка белых звездочек, и они, как праздничный салют, устремились вверх, каждая по своему шнуру, каждая к своей скважине.
