Хэн Хан тонкими пальцами извлек из внутреннего кармана пиджака толстую длинную сигару, прикурил от возникшей из-за его плеча зажигалки в руке одного из «шестерок», выдохнул дым, хмыкнул.
– Я рад, что вижу вас за моим столом.
– Мы уже беседовали, – рискнул подать голос Сергей. – Что еще вам нужно?
Хэн Хан затянулся и пыхнул дымом.
– Я помню. А ты не забудь – Хо Цун твой отец. Хочешь, я привезу его из Вьетнама, ты заглянешь ему в глаза. Ты – вылитая копия его в молодости.
Сергей ощутил прилив досады и злости – к чему Хэн Хану эти напоминания? Желает досадить? Вывести из равновесия? Пожалуй. И ему это удается.
– Ким хотел уничтожить меня, а я его опередил, – сказал вдруг Хэн Хан. – Я только защищался… Корейцы всегда мешали мне делать бизнес на Дальнем Востоке.
– Ты взял в союзники китайцев? – спросил Сергей, намеренно обращаясь к Хэн Хану на равной ноте, чтобы он не вздумал чувствовать себя умудренным опытом наставником, взирающим свысока на молодого подопечного.
– Они не союзники. Они – мои слуги. Все они – мои люди, – Хэн Хан усмехнулся и обвел сигарой сидящих за длинным столом. – И китайцы, и вьетнамцы. Есть и русские. Моя братва, как вы любите называть такие организации. Преступность, Сережа, интернациональна. Разве вас этому не учат на спецкурсах? А? Ха-ха- ха.
– Для чего это выступление? – вдруг подал голос Арахов. Он успел сориентироваться в происходящем и теперь держался уверенно. Он понял, что Хэн Хан не собирался уничтожать приведенных «в гости». А раз так, можно поразглагольствовать, дать время прийти в себя напарнику. – К чему декларации? Хочешь запугать?
– Помолчи. Ты никто. Пришел – сиди.
– Могу и уйти.
– Бросишь друзей в беде?
– Пообедать за твоим столом – беда?
– Ха-ха-ха-ха-ха, – Хэн Хан откинулся на спинку стула, тыча в соседа сигарой и обращаясь к нему, сказал: – Он забавный. Логично излагает. Хорошо, что ты не убил его… Да, я пригласил вас всех на обед. Наш скромный вьетнамский обед. И это, конечно, не беда. Может пожилой человек оговориться? Я сам из Северного Вьетнама, у нас специфическая кухня… Хочу вас угостить.
Перед Сергеем и Араховым поставили пустые тарелки и на них водрузили стальные фужеры на длинной ножке, в каких обычно подают мороженое. Но в них было не мороженое, а головы мартышек, оскаленные в предсмертных судорогах.
Ли сморщился. Что за день такой – сплошные мерзости.
– Ложечки, – один из «шестерок» рядом с тарелками опустил десертные ложки. – Ап! – он ловко ухватился за всклокоченные чубики мартышек и сорвал спиленные черепные коробки – обнажились испещренные извилинами мозги.
Хэн Хан забавлялся – он смотрел на фээсбэшников и курил.
– Ешьте, не обижайте меня отказом. Если блюдо окажется пресным, есть бамбуковый соус. А-а, про Джеки Чечена забыли… Дайте ему фирменное блюдо. А то, я слышал, он предпочитает собачьи яйца, и даже обманом потчует ими своих друзей…
Перед Чеченом поставили тарелку с кровавыми мозгами, но без мартышечьей головы.
– Ешь, Джеки.
Чечен дернулся, но его вдруг скрутили стоявшие сзади боевики и стали насильно пихать ложкой в рот прихваченные с тарелки мозги.
– Жри. Глотай.
Ему врезали пару раз по физиономии и пропихнули-таки в рот несколько ложек, хотя Чечен яростно отплевывался, измарав блевотиной своих мучителей. Те, матерясь по-русски, отряхиваясь, оттолкнули его, отошли.
Хэн Хан хлопнул в ладоши.
– Забыли подать голову.
На стол водрузили на подносе отрезанную голову главаря корейцев Кима с опущенными веками; его черепная коробка тоже была спилена, и виднелись порушенные мозги. Один из вьетнамцев полез ложкой в это месиво и, подцепив, улыбнулся Чечену.
– Еще ложечку?
Чечен с ревом исторг из себя содержимое желудка. Все бандитское застолье захохотало. Хэн Хан, отсмеявшись, вдруг серьезно сказал:
– Я убью тебя, Джеки. Это ты предложил Киму убить меня вот их руками… А чтобы ты еще помучился от душевных терзаний перед уходом в лучший мир, спрошу: за что убили твоего отца?
Джеки, тяжело дыша, ненавидяще уставился в простецкое лицо Хэн Хана:
– Не за хрен собачий убили, просто так.
– Ошибаешься. Именно за собачий хрен. Я обедал в ресторане, где служил твой отец, и он, подонок, по приказу Сашки Кима, подложил мне в блюдо вареный собачий хрен. Мои люди порезали твоего отца в тот же вечер… Виноват я в смерти твоего отца? Нет. Виноват Сашка Ким. Он знал, что ждало твоего отца, и пожертвовал им. Ради чего? Чтобы оскорбить меня. Всего-то. А ты был ему верен. Иди и думай, а потом ты умрешь. Уведите его.
Джеки Чечена выдернули за шиворот из-за стола и, невзирая на его сопротивление, выволокли из кабинета.
– Что же вы не едите? – обратился к фээсбэшникам Хэн Хан. – Это прямое оскорбление хозяину застолья. Я оскорблений не прощаю.
– Нельзя так себя вести в нашей стране, Хэн Хан, – хрипло отозвался Арахов.
– Кто тебе это сказал? – удивился с издевкой Хэн Хан.
Арахов вдруг вскочил на ноги, и у него в руках оказались два пистолета – идиоты-конвоиры не обыскали его, когда запихивали в машину и везли сюда.
Бах! Бах!
Телохранители по бокам от Хэн Хана повалились, сраженные точными выстрелами.
– Следующая пуля твоя, – пистолеты смотрели в лицо вьетнамцу. – Тихо-о-о!!! – заорал Арахов, и в кабинете повисла гнетущая тишина. – Сергей, уходим.
Он медленно попятились к двери, и тут она распахнулась.
– Босс…
Бах! Бах!
Леня, не глядя, пальнул раз, другой, толкнул входившего, и они с Сергеем оказались в общем зале. За спиной в кабинете поднялся гвалт – орали не по-русски, опрокидовались стулья. Арахов, убегая, еще раз выстрелил в направлении двери – они уже оказались в вестибюле.
– А! Что? – Перепуганный охранник в синей форме пучил глаза и бледнел.
– Милицию вызывай, чучело! – рявкнул на него Арахов.
Громко стуча каблуками о мраморный пол, они пронеслись через вестибюль. Их кто-то нагонял. Леня хотел снова пальнуть, но Джеки Чечен, махая руками, заорал:
– Это я!
Выбежав из бизнес-центра, сразу завернули за угол и, перепрыгнув через бетонный забор, очутились на законсервированной стройке. За забором уже возбужденно тараторили по-своему китайцы и вьетнамцы.
Они бежали что было мочи, не останавливаясь и не оглядываясь, пока не пересекли стройплощадку и не выбежали через распахнутые железные ворота на другую улицу.
Из-за поворота вынесся джип с кричащими китайцами. Те заметили беглецов. Арахов, прищурившись, вытянув руку, как в тире, четко выстрелил. Джип повело юзом, и он врезался во встречную «Тойоту».
– Быстрее! – замахал рукой Джеки Чечен. Теперь он бежал первым. Арахов и Сергей еле поспевали за ним. Миновали несколько проходных дворов. Оказавшись на проспекте, отдышались и уже спокойно тормознули такси.
