— Да вот беда, — пробасил Бережной, — не все у нас согласились на ваше угощение.
Старец сначала улыбнулся, потом лицо его стало строгим.
— Мы не способны ни к какому принуждению. Однако для заселявших остров Солнца, для тех, кто вступал в его общину, это было необходимо.
— В общину? У вас что, общинный строй? — оживился Крылов.
— Только общими усилиями можно было возводить высокие дома, восстанавливать технику после всеобщей земной катастрофы. Но общинный строй требовал прежде, всего нравственных устоев. Ведь судя по истории, вам известной, попытки создания строя, подчиненного высшей справедливости, кончились плачевно именно из-за того, что основанием для такого общества считалось изобилие, а не высокая нравственность. Однако лишь отказ от лжи формирует такую мораль, обладая которой, люди не могут не трудиться честно для своего блага.
— Так нравственность у вас насаждается насильственно? — осведомился Галлей.
— Это лишь добровольное принятие условий жизни на острове Солнца.
— Вася не прав, говоря о насильственно насаждаемой нравственности, — убежденно заговорил Крылов. — Я жалею, что еще не принял душ.
— Не спешите. Душ выключен. Мы отлетаем, и вся энергия направлена на нужды корабля. А вас всех прошу пройти в центральную кабину.
— И чистых, и нечистых? — осведомился Вязов. Старец проницательно взглянул на него.
— Всех, кого прислан был я встретить как знаток древних языков.
Продолжая разговор, звездонавты перешли в центральную кабину с прозрачным колпаком, выходящим на верхнюю часть диска.
— Мама, мамочка! — завопил Никитенок. — Дома падают!
Действительно, видимые через прозрачный колпак дома, окружающие площадь Синей травы, опасно накренились. Впрочем, как и вся земля, на которой они стояли. Аппарат взлетал как бы со склона горы. Сила Ампера не только поднимала его, но и перемещала над землей.
Диофант усадил своих гостей в мягкие кресла; кабина поначалу тоже наклонилась вместе с диском, но потом, очевидно, под влиянием гироскопов, пол ее снова стал горизонтальным.
— Продолжим беседу, — предложил Диофант. — Я прервал вас, командир, — обратился он к Крылову, — и рад услышать ваше мнение о нравственности.
— Я имел в виду следующее. Наш математик и врач Галлей не учел, что речь идет не о принудительной нравственности, а о необходимом уровне нравственности и самоограничения. Вам, уважаемый Диофант, это может показаться наивным, но я просто хотел напомнить нашему другу, что известные нравственные ограничения необходимы для существования людей в любом сообществе. Например, нельзя разрешить каждому причинять вред другому, убивать себе подобных. Природа не допускает такого среди животных одного вида.
Через купол накренившегося диска виднелся беспредельный простор.
— Мне приятно слышать мудрые слова одного из своих далеких предков, — продолжал Диофант.
— Простите, уважаемый Диофант, — вступила Надя, отпустив мальчика прогуляться между креслами. — Вы назвали себя знатоком древних языков. Конечно, начиная с древнегреческого, который звучит в самом вашем имени, напоминая о великом математике древности.
— О да, то был подлинный Диофант, не забытый и в нашем тысячелетии. Но имя его, которое ношу и я, может быть, действительно повлияло на мою склонность к изучению языков древности, начиная с его родного, потом санскрита, французского, испанского, вашего русского, конечно, китайского…
— Надеюсь, и английского? — обиженно спросил Галлей.
— Oh, yes, sir. I am sorry. Я сожалею, что не упомянул его; это само собой разумеется.
— И вы лишь выполняете поручение руководителей острова? — поинтересовалась Надя.
— Я познакомлю вас с устройством нашего общества. Вы увидите, что у нас нет руководителей в прежнем понимании. Есть лишь координаторы, согласующие усилия сообщества в разных областях.
— Без насилия? — осведомился Галлей.
— Разумеется. От насилия мы отказались, так же, как и от лжи.
Надя, да и все ее товарищи, затаив дыхание, слушали старца. Его иконописное лицо привлекло бы художников всех времен. Но среди звездонавтов художника не было.
Впечатление, оставленное беседой с ним, быть может, лучше всего выразил Крылов, сказав:
— Мне неловко, что я до сих пор не прошел ваш «душ очищения»; хочу быть во всем подобным членам вашего общества.
— Вы пройдете его, едва мы приземлимся и можно будет подать энергию в душ.
Крылов внимательно посмотрел на Вязова, но тот по-своему воспринял слова Диофанта.
— Значит, с энергией у вас трудности? — спросил он.
— Конечно. Это единственное, что тормозит наше развитие; вот почему мы еще не овладели всей былой культурой и достижениями прошлой, современной вам цивилизации.
— По этому поводу я и хотел бы побеседовать с вами, — предложил Вязов.
— Не только побеседовать, если я правильно угадал ваши мысли, но и действовать совместно. Буду Рад. А пока я предоставлю вам возможность полюбоваться расстилающимися внизу пейзажами.
— Мы изучали их только с околоземной орбиты, в электронный телескоп, — сказал Федоров.
— И не узнавали Землю, — добавил Галлей.
— Она и сейчас может показаться вам неузнаваемой, — отозвался Диофант. — Вы не найдете былой суши, залитой ныне водой. Непривычная синяя растительность кое-где. Но когда мы будем пролетать мимо гор, они покажутся вам родными. Такой же вам стоит считать и всю, пусть изменившуюся, но вашу планету!
— Мы возвращались до дому и рады оказаться дома, — заявил Бережной.
— Вам будут рады на острове Солнца, в городе, который на вашем языке звучал бы как Колокольск.
— Сочетание слов «солнце» и «колокол»? Это говорит о многом! — задумчиво произнесла Надя.
Диофант улыбнулся.
Глава 2
МОНУМЕНТ
Власть Зла сразить Мечтой я в мир пришел.
— Однозначно! Мир двух солнц! — воскликнул Галлей.
Огромное закатное солнце опускалось над морем. Потускнев, оно напоминало гигантский красный воздушный шар, зависший над клочковатой дымкой горизонта. Внезапно узкая, словно лезвие, тучка поднялась над горизонтом, как бы стараясь удержать падающее светило. Но… разрезала его пополам. Вернее, превратясь в темную ленту, опоясала багровый диск, прикрыв его середину. И он разделился на две части, овальные и такие же багровые.
Какое-то время действительно казалось, что над морем висят два светила.
— Вполне доказательно можно утверждать, — с напускной серьезностью продолжал Галлей, — что мы не просто на острове Солнца, а на чужой планете двух солнц! Не туда мы попали, многочтимые мои штурманы! Я еще на околопланетной орбите убеждал лететь к другому звездному кристаллу, отыскивать нашу родную Солнечную систему.
— Не бреши, друже! — усмехнулся Бережной. — Родное Солнце наше здесь одно, а вот парусников в гавани тьма тьмущая! Где такой лес мачт увидишь? Я еще парнишкой мечтал о каравеллах да бригантинах. Вы только поглядите, как Никитенок наш на них смотрит! Или взглядом паруса прожечь хочет, или Америку,
