Поднялась я с тяжелой головой. Меня подзнабливало. Наверное, простыла, пока коротала время в беседке с Мавром — придется опять навестить нашего районного терапевта.
7
Нечто вялое, анемичное, съежившееся, хлюпающее носом — такой я и досталась участковому врачу, с которым уже имела случай беседовать в этом кабинете. Простуда… Он выписал мне бюллетень. Я уже брезгливо держалась за дверную ручку двумя пальцами (брезгливость продиктована страхом: тут повсюду — на стуле, на банкетке, крытой отвратительно-холодной рыжей прорезиненной простыней, на дверной ручке — притаились пучеглазые бациллы, пялятся на меня, ждут, пока я протяну им руку!), но он меня окликнул.
Это ведь вы будто бы заходили не так давно, интересовались пожилым человеком? Ну, я…
– Знаете… — доктор задумчиво покусывал колпачок шариковой ручки, — а вы не первая им интересовались.
Я резко обернулась.
– Что вы сказали?
Тут, — он постучал пальцем по рыжему переплету знакомой мне тетрадки, — тут у меня собраны наши районные старики, вернее сказать, данные о них: возраст, состояние здоровья, адреса, результаты посещений.
– Каких посещений?
Он смутился. Он, оказывается, их иногда навещает; старики зачастую сами не в состоянии добраться до кабинета, и приходится их — в порядке самодеятельности, так сказать, — проведывать. Давление смерить, кое-какие дешевые лекарства будто бы забыть на тумбочке. Нет, это не оплачивается и никакими сверхурочными не учитывается, это сугубо частная инициатива.
– Доктор, так вы, оказывается, павиан!
Мне достался угрюмый, коктейльного свойства взгляд исподлобья: укоризна плюс недоумение плюс усталость; смесь обильно заправлена льдом.
Вы меня не поняли, милый мой человек, я хотела сказать о том, что социальное поведение павиана совершенно чуждо нравам и устоям Огненной Земли, вообще нашему мироощущению. Согласно этому ощущению мы, молодые, сильные и богатые, должны делать все возможное для уничтожения старых, больных и бедных и спокойно смотреть на то, как они побираются, голодают и тихо умирают в своих холодных домах. Несколько иначе выглядит ситуация в природном языческом мире, не обремененном такими излишествами, как способность к логическому мышлению, совестливость и порядочность, — в частности, в среде павианов. Еще в те времена, когда наше старое доброе небо было на месте и дети сбегали с уроков, чтобы пройтись по зоопарку, я обратила внимание на то, как трепетно относятся молодые павианы к своим одряхлевшим сородичам, как за ними ухаживают, кормят с руки (или с лапы? нет, все-таки — с руки…) и предпринимают массу других благотворительных акций, которые туземцам по ту сторону решетки, конечно же, кажутся совершенной дичью: ну обезьяны же, что с них возьмешь?
– Ну, если в этом смысле… — оттаял доктор. — Пусть так, пусть буду павиан, так вот…
Так вот, выясняется, что наш участковый павиан знает почти всех старых павианов Агапова тупика, и Ивана Францевича Крица, естественно, тоже… А как же: у него такая странная квартира и восхитительный потолок, расписанный масляными красками, — девушка видела эту странную фресковую композицию?
Видела девушка, видела, но сейчас разговор не об этом.
– Что значит — не первая интересовалась, а доктор?
А то и значит. Примерно с полгода назад, сюда, в этот кабинет, заходил молодой человек, ссылался на нездоровье, слабость, головные боли; слово за слово — завязался разговор. Молодой человек производил исключительно приятное впечатление; кивнул на дверь и озабоченно заметил, что уж больно много старых людей дожидается в коридоре. Доктор согласился: ничего удивительного, район сам по себе старый, вплотную прижат к Садовому кольцу, в здешних домах много сохранилось 'ровесников века', так сказать. Молодой человек заинтересовался: а кто? а что? а как? Доктор извлек свою тетрадку из стола, принялся рассказывать. Собираясь откланиваться, молодой человек вскользь, между делом, осведомился — нельзя ли с тетрадки снять ксерокопию. Просьба доктора озадачила; впрочем, пациент развеял его сомнения: в целях сугубо благотворительных… Одно товарищество с ограниченной ответственностью намеревается открыть столовую с бесплатным питанием, и в порядке маркетинга хорошо бы иметь представление о контингенте…
– И вы дали тетрадку?
Доктор отрицательно покачал головой.
– Почему?
Он откинулся на спинку, стула, уложил туго сжатые кулаки на стол и стал напоминать профессора Павлова с хрестоматийного живописного полотна… Я терпеливо ждала.
– Он предложил мне деньги…
Стоп, милый мой павиан, стоп! Деньги? За что? За эти измочаленные тетрадные листы, красная цена которым — ломаный грош?
– Очень приличные по тем временам деньги, — пояснил доктор. — Я не отдал… — он растер в пальцах пустоту, точно пытаясь в пустоте нащупать характер своих тогдашних предчувствий, — Что-то здесь не то понимаете?
– Как он выглядит?
Врач задумался. Как? Обычно. Очень симпатичный молодой человек, интеллигентное лицо, аккуратная стрижка, прилично одет.
М-да, исчерпывающая характеристика.
– Вообще-то, все это, — он помахал тетрадкой, — можно взять и в другом месте, в РЭУ, например. За исключением чисто медицинских аспектов, естественно. И вот еще что… — он увел взгляд в потолок. — Этот парень очень похож на одного молодого человека, что-то рекламирующего по телевизору… То ли компьютеры… То ли какие-то информационные системы…
ТЕЛЕМАРКЕТ — ГЛОБАЛЬНАЯ
ИНФОРМАЦИОННАЯ СИСТЕМА!
— выскочило у меня, и доктор мелко закивал: вот именно, именно, только этот — нетелевизионный — ярко выраженный блондин.
Я скомкала бумажку с рецептом и бросила ее в пластиковое ведерко, стоящее под рукомойником; если мне впредь понадобится вылечиться от простуды, я не стану пить аспирин, а просто выйду во двор и закричу: я иду искать, и я не виновата, что обаятельный плейбой с ямочкой на щеке не спрятался.
8
Чтобы добраться до РЭУ из поликлиники, надо пересечь Агапов тупик по диагонали, миновать Пряничный домик, свернуть во двор, по центру которого стоит огромная лужа; в среднем подъезде пятиэтажного казарменно-унылого дома и располагается заведение, аббревиатурное наименование которого дешифровать я не в состоянии.
Пряничный домик — еще одна из достопримечательностей Агапова тупика. Это крохотный двухэтажный особнячок, настолько миниатюрный и уютный, что всякий раз, проходя мимо, я мечтаю стать великаном: чтобы погладить его по головке, как маленького ребенка. В последние годы он явно запаршивел и обветшал. Тем разительней перемены, произошедшие с домиком в течение нынешнего года.
Сюда въехала какая-то коммерческая контора.
