– Гиргола уже знает, что Иаго спасся. В проходе через Хде поставили царских слуг, охотникам приходится пробираться, как попало. Женщину этим путем не переправишь.
– Что же тогда делать?
– Придется Нуну отправить в Дзауг, оттуда легче будет ее похитить.
– В Дзауг? – удивился Коба. – Да ведь это еще труднее, всюду полно караулов.
– Это я сумею устроить! – успокоил его Джгуна.
– Тогда дело другое. Один только ты способен на это отважиться!
– Там отец Нуну. Он ее сбережет, пока вы не увезете.
– Не опасно ли в пути? – колебался Коба.
– Послушай меня! – начал Джгуна. – Ты еще молод, кровь в тебе кипит, всюду хочешь силой одолеть, а время теперь такое, что одной силой не возьмешь… Иной раз не мешает прибегнуть и к хитрости, и нисколько это не стыдно… Когда со станции возвращаются тройки, никто их не останавливает, не проверяет… Окликнут: «Кто едет?», ответят: «Обратный!» и скачут себе дальше. Запрягу я тройку коней, усажу Нуну в повозку, засыплю ее сеном да и проеду в Дзауг так, что никто и не подумает меня остановить… А дальше – ваше дело!..
Кобу поразила сообразительность Джгуны, на эту хитроумную выдумку нечего было возразить. В те времена таможенный осмотр производился в Ларсе, и горцы постоянно провозили контрабандный табак.
– Нравится тебе моя затея? – спросил Джгуна.
– Ничего не скажешь, прекрасно ты надумал, – ответил Коба.
– А ты, жена, как смотришь?
– Да я-то что могу сказать? Буду бога молить, чтобы удачу вам даровал.
– Ты, женщина, что скажешь?
– Только от Гирголы увезите подальше, а там хоть в воду киньте!
– Значит, все согласны со мною?
– Все!
– Тогда выпьем еще по одной за пресвятую покровительницу нашего дома, да и разойдемся, пора отдохнуть.
Для Кобы расстелили постель в нижнем помещении, Джгуна прилег тут же у очага на длинной скамейке. А женщины принялись убирать и мыть посуду, готовиться к завтрашнему дню. Они усердно работали, и долго еще слышались их радостные возгласы и мольбы к всевышнему.
На следующее утро, в ранний час, подходил к деревне какой-то мтиулец и расспрашивал, как добраться до дома Джгуны. Мтиульца этого, видимо, никто не знал. Первый же встреченный им мохевец понял это и потому приветствовал его по обычаю:
– Мтиулец, привет тебе!
– Да пошлет тебе мир Ломиси! – ответил мтиулец.
– Если тебе не к кому зайти, иди к нам в дом.
– Спасибо тебе, я иду к Джгуне Толокаани.
– Он далеко живет… Иди к нам.
– Спасибо, но у меня к нему дело.
– У Джгуны семья хорошая, видит бог, но для гостя и у меня найдется хлеб-соль.
Как раз в эту минуту с ними поравнялся сам Джгуна, шедший на окраину села по своим делам.
– Доброе утро, гость! – приветствовал он мтиульца.
– Доброе утро и вам!
– Что нового, Махута? – обратился Джгуна к мохевцу.
– Вот зову к себе гостя, а он отказывается, – к тебе идет.
– Гость от бога! Идем! – повеселел Джгуна. – Ты зачем моего гостя к себе зазываешь? – улыбаясь, сказал он мохевцу.
– Не обижайся, Джгуна, думал, что ему некуда итти.
– Откуда ты, гость? – спросил Джгуна.
– Я из рода Джалабаури!
– Род Джалабаури прославлен в горах. Благодарю бога, что ты ко мне пожаловал, снизошел до моего бедного дома.
– Слушай-ка, Джгуна, пойдем ко мне, и гостя с собой возьмем, и помянем у меня господа, выпьем по чарке, – снова заговорил Махута.
– И у меня есть дом, Махута. Если пойдешь ко мне, бог свидетель, обрадуюсь!
Немного поспорив о том, кому уступить гостя, все пошли в дом Джгуны. Позорно было бы для Джгуны уступить другому своего гостя, но если гость сперва заходил к другому, мохевец в знак упрека закалывал для него козу.
В доме Джгуны уселись за трапезу. Джгуна понимал, что чужой человек, так упорно его разыскивавший, видимо, пришел по делу, но расспрашивать об этом не полагалось, пока сам гость не заговорит первым. А гость не торопился, возможно, стесняясь присутствия постороннего человека.
Когда кончили есть, Махута счел нужным уйти и оставить гостя и хозяина одних, чтобы им не мешать.
Джгуна и мтиулец остались вдвоем.
– Мы вместе вкусили хлеб-соль, а имени твоего не знаю! – сказал наконец Джгуна.
– Меня зовут Вепхия – барс.
– У молодца и имя молодецкое! – воскликнул Джгуна. – Из хорошего ты роду, и имя у тебя хорошее, бог свидетель!
– Не знаю, молодец ли я, но от врага не побегу, клянусь Ломиси! – гордо ответил мтиулец. – Джгуна, имя твое прославлено в нашей стороне… – продолжал он. – Твоя пуля никогда не знает промаха, твоего гостя никто не посмеет обидеть, быть предателем ты не можешь… Я пришел к тебе по делу. Если не можешь обещать мне верность, скажи прямо, и я уйду.
– Можно ли изменить соседу? Это все равно, что богу изменить… Говори про свое дело, и святым Гавриилом клянусь, – для гостя жизни не пожалею!
– Что с Иаго, убили его, ранили? Ты – охотник, вечно ходишь по горам, не можешь не знать, – сказал Вепхия, смотря прямо Джгуне в глаза.
– Ты знаком с Иаго? Зачем он тебе?
– Он и Коба – побратимы мои. Тянет меня к ним. Не могу без них. Если живы они, хочу их видеть, а нет – хочу мстить за них. Ты – родственник Иаго, должен мне помочь.
Мохевец задумался.
– Вепхия, ты – настоящий мужчина, из хорошего рода. Но времена теперь изменились, и не обижайся на меня, если я тебе не сразу отвечу. Стыдно мне сомневаться в честности твоей… Но теперь брат продает брата, друг изменяет другу… Не губи меня. Если ты ищешь Иаго из-за вражды, не расспрашивай, уходи, ты делил со мною хлеб-соль!..
– Горе мне! Я – из рода Джалабаури, а у нас дело и слово – одно. Мой род пока еще честь свою хранит, он умеет ненавидеть врагов и чтить друзей… Рассказывай мне все, что знаешь.
Джгуна еще раз воззвал к совести Вепхия и потом рассказал ему подробно про Нуну и Иаго. Когда Вепхия узнал, что Коба спрятан в этом доме, его мужественное лицо осветилось детской радостью.
– Слава Ломиси, что все живы! – воскликнул он и перекрестился. – Где Коба, веди меня скорее к нему!..
– Он спит внизу, там его прячу… Давно уже спит, можно его разбудить. – И Джгуна позвал жену.
– Пойди, разбуди Кобу. Скажи ему, что Вепхия здесь, видеть его хочет. Только мы сами к нему спустимся.
Вскоре мужчины сошли вниз по внутренней лестнице. Нижнее помещение было без окон. В темноте Вепхия не сразу разглядел своего друга. А тот бросился ему навстречу.
– Вепхия, добро пожаловать! – И Коба обнял друга.
– Коба, дорогой мой!..
Они встретились, как родные братья.
