Николя порывисто сказал:
– Но я только сегодня с ней заговорил!
– Понимаю, Николя.
– Я только сегодня с ней танцевал! Раньше…
– Понимаю, Николя, – кивнул довольный граф Воронцов. – Да, дочка генерала Прохорова – хорошая партия для тебя.
– При чем тут дочка генерала? – воскликнул Николя.
– Ой, только успокойся.
– Я спокоен, – ответил Николя, – мне нравится Настенька вовсе не потому, что она дочка генерала.
– Знаю. Не жениться же тебе на прачке, так?
– Так, papa.
– Хорошо, Николя. Стало быть, именно дочка генерала Прохорова – хорошая партия для тебя.
– Опять ты, papa… Как вы упрямы, papa!
– Постой! Говорю, что Настенька Прохорова – хорошая партия для моего сына. Так тебе больше нравится?
– Да, papa, – улыбнулся Николя.
– Вот и отлично! – обрадовался граф Воронцов и погладил сына по голове.
Потом по прошествии многих месяцев Николя вспоминал эту беседу с отцом, улыбаясь и благодаря бога за то, что он, наконец, поговорил по-мужски с отцом впервые в жизни, получил как бы негласное разрешение от отца на встречи с Настенькой. Николя пребывал в твердой уверенности в том, что отец найдет время и переговорит tet-a-tet с генералом Прохоровым по поводу возможного брачного союза.
Как и ожидал Николя, граф Воронцов на следующий день после откровенной беседы с сыном, отправился с визитом в дом генерала. Пробыл там Воронцов целых три часа и вернулся вполне довольный встречей. Что говорили там наедине Воронцов с Прохоровым, Николя не мог разузнать, но догадывался о теме беседы.
После того бала, когда Николя впервые решился пригласить на танец Настеньку, последовали еще два бала: один – в доме генерала Прохорова, на котором генерал весьма любезно говорил с Николя, и другой – в доме графа Воронцова; влюбленный Николя без устали танцевал с Настенькой, а все дамы вокруг завидовали в эти минуты ей, предпочитая занять место Настеньки. Так что, как понимает мой дорогой читатель, роман развивался весьма стремительно, что радовало обоих молодых, а также их родителей. Иногда Николя отлучался по службе – он стал офицером и получил звание капитана. Но, когда Николя приезжал домой, он всегда находил время для встреч с любимой девушкой.
Через четыре месяца после бала, на котором они впервые танцевали, Николя нашел смелость объясниться с Настенькой. Это было на конной прогулке. Настенька любила конную езду, чего недолюбливал Николя, но, как истинный джентльмен, он соглашался с ней ездить рядом на коне и сопровождать ее на прогулке. Николя больше нравилась охота, однако Настеньке охота не нравилась.
Во время конной прогулки Николя неожиданно остановил коня, спешился и подошел к Настеньке. Она удивилась, что он сошел с коня, и тоже остановилась, спрашивая:
– Что случилось с вами, Николя?
– Случилось то намного ранее, – глубокомысленно заметил Николя, улыбаясь.
Настенька спустилась с помощью Николя на землю и по выражению его лица поняла, что сейчас произойдет, как понимает любая женщина, что ее любимый, наконец, решился сделать ей предложение руки и сердца. Да, Настенька правильно поняла намерение Николя, хотя он только сейчас решился ей сделать предложение, и стоял перед ней, не отрывая влюбленного взгляда, покрасневший от волнения.
– Настенька… – произнес он и замолчал.
– Что, Николя? – Сердце Настеньки быстро забилось, она не двигалась, ожидая его предложения.
Однако Николя молчал, набирался храбрости. Наконец, через минуты три он встал на колени перед ней и радостно вскричал, поднимая руки кверху к ней:
– Настенька! Dieu, mon ami, ma chere, я вас люблю! Да, люблю!
У Настеньки закружилась голова от счастья. Она гладила Николя по голове и молчала, не зная, что сказать.
А Николя продолжал стоять перед ней на коленях и восторженно смотреть на ее лицо.
– Я… я люблю вас!! – ликующе вскричал он, обнимая ноги Настеньки. – Будьте моей супругой! Excellente amie, моя любимая Настенька, я вас люблю!!
Настенька, наконец, решилась ответить ему:
– Vreiment, cher ami?
– Да-да!! Я вас люблю! Я хочу быть вашим мужем!!
Настенька наклонилась к Николя и тихо ответила ему:
– Я… я согласна, Николя…
Николя вскочил, весь покрасневший от волнения, поднял Настеньку на руки и закружил. Потом через минуты три он опустил ее на землю, продолжая держать в объятиях, и поцеловал в губы. Настенька вздрогнула от наслаждения.
– Но почему именно я? – тихо спросила она.
– Как почему? Ma foi, ma chere… Потому, что именно вы, Настенька, мне нравитесь! – признался Николя. – Потому, что вы – моя любовь!
– Да?
– Но вы не ответили на мое предложение! – воскликнул Николя.
– Я… я… я подумаю… – ответила Настенька, хотя горела от нетерпения сказать, что она, конечно, рада такому супругу, как Николя.
– Что, ma chere? Я не понимаю… Oui, oui, je suis incapable… Я не в состоянии понять сейчас вас!
– Николя…
– Вы мне отказываете?! – воскликнул Николя, отходя от Настеньки на шаг назад.
Настенька не выдержала и со слезами ответила:
– Я… я тоже люблю вас, Николя!
– Да?
– Да! И я буду вашей женой, Николя!
– Но почему же вы плачете?
– Это слезы радости. Николя, je vous aime.
Солнечные лучи, проскользнув сквозь березы и липы, озарили лица влюбленных.
Вдали пел соловей. Повеяло свежим ветерком. Волосы Николя чуть поднялись. Молодые люди стояли, прижавшись друг к другу. Так они простояли минут пять, а их кони послушно находились возле них.
Наконец, Настенька опомнилась:
– Ой, Николя, нам надо идти.
– Зачем? Вам здесь плохо?
– Нет… Всё здесь прекрасно, я люблю лес, природу, но нас могут искать.
– Искать? Когда я рядом?
– Нам надо домой, – настаивала на своем Настенька.
– Исполняю вашу просьбу, mon ami, ma chere, – кивнул головой Николя, после чего они сели на коней и поскакали к дому графа Воронцова.
Николя и Настеньку обвенчали через два месяца. Они стали жить в доме графа, хотя генерал Прохоров настаивал, чтобы молодые супруги жили в его доме. Настенька была счастлива, каждый день ожидала прихода мужа с большим нетерпением. Они иногда ходили на балы, принимали у себя гостей из света. Но Николя все больше сторонился частых балов, приемов, предпочитая заниматься чтением книг, разговорами с молодой женой, конными прогулками вместе с ней.
…-Да, ваше благородие, правильно вы сие говорите-с, – произнес фельдфебель Тимофей, высокого роста, грузный человек лет шестидесяти, весь седой, с вытянутым лицом. Он сидел на сене напротив капитана Николя Воронцова. – Но нам остались лишь одни воспоминания о высшем обществе!
Николя возразил:
