– Нет, я что-то вспомнил ее сейчас, – ответил я.
– Ну, мы побежали, – попрощался военный, после чего неуловимые мстители тронулись в путь.
– Как найдете золото партии, так сообщите нам! – вслед им крикнул я, но они не услышали меня.
…. Снова выстрелы, канонада…
Выстрелы… одни выстрелы…
Пули свистели совсем рядом с нашим купе… Я закрыл дверь купе…
Выстрелы…
Выстрелы…
Быдлов от страха полез под койку купе, ложась на пол и закрывая обеими руками голову.
– Абсурд!! Царство абсурда!! – вопил мой Маэстро, встряхивая свои перья и сидя на столике у окна купе.
А я забился в угол рядом с окном, стараясь не двигаться.
– По-о-о-дай-те, кто сколько может… Подайте ради Иисуса Христа, люди добрые! – услышал я вдруг чей-то старушечий голос в коридоре вагона.
Выстрелы продолжались, но просьба о помощи раздалась вновь:
– По-о-о-дай-те, кто сколько может ради Иисуса Христа! Люди добрые…
Я сел рядом с дверью и приоткрыл ее, чтобы посмотреть, кто это говорит.
По коридору шла одна старушка с палкой лет около семидесяти или более, одетая в синее потертое платье, сверху накрытое черным платком. Она шла медленно, будто не замечая выстрелов рядом с ней.
Поравнявшись со мной, она ласково глянула на меня, тряся и протягивая ко мне трясущуюся руку.
– Помогите мне, сынок, – обратилась она ко мне, – помогите мне, ради Иисуса Христа, помогите мне!
– Пошла вон, старуха! – крикнул Быдлов ей.
– А вот так говорить со мной не надо, – попросила она.
Я, честно говоря, не люблю говорить с разными старухами, которые жалуются на свою трудную долю, маленькую пенсию, одинокую старость, не люблю с ними что-то обсуждать и говорить… В связи с этим мой дорогой читатель, может, подумать обо мне плохо, что я не люблю старость и не почитаю ее… Отнюдь, я просто как-то чувствую, что эти постоянно жалующиеся на жизнь старики после беседы со мной, который намного моложе их, вроде отнимают у меня часть бионергии. Это не только я заметил, так как часто вспоминаю одного моего приятеля, врача по профессии, работающего в одной обычной городской поликлинике. И он, вздыхая, иногда мне признавался в том, что чувствует, что у него, еще молодого в свои сорок лет человека, уходит энергия после каждого рабочего дня, после приема многих больных и старых, которые постоянно, кроме своих болячек, жаловались на всё что угодно в жизни, а ему приходилось слушать, слушать их и успокаивать… Поэтому я порылся в карманах, отдавая мелочь старушке, стараясь не смотреть ей в лицо.
Но она не отходила от меня, взяв деньги и ласково смотря на меня.
– Спасибо тебе, сынок! – сказала она, улыбаясь мне. – Спасибо, ты будешь жить долго и счастливо, у тебя трудная судьба, но успех у тебя будет…
– Да? – удивился я, посмотрев на старушку.
– А у меня? – спросил Быдлов.
Но старушка смотрела только на меня и говорила только со мной.
– Да, попомни мое слово, сынок, – ласково говорила она мне, – у тебя будет успех, но у тебя очень острый язык, порой ты не выдержан, хотя и добр по натуре…
Постарайся помогать людям, если они просят у тебя помощи, сынок… И дай бог тебе успеха в жизни! У тебя будет успех, любовь людей, любовь жены и дочки!
– А… а вы … что… ясновидящая? – удивленно спросил я.
– Откуда она это всё знает? – усмехнулся Быдлов, поднимаясь с пола и недовольно смотря на нее. – Она не отвечает на мои вопросы почему-то и только с вами говорит…
Старушка глянула на Быдлова, после чего ответила коротко ему, пытаясь не смотреть далее на него:
– А тебе я ничего хорошего, к сожалению, сказать не могу… Вот так уж получилось в твоей жизни… И коротка у тебя будет жизнь…
– Это как… ничего у меня хорошего нет? Это почему у меня будет короткая жизнь?! – спросил ошарашенный Быдлов, тупо уставясь на старушку. – У меня
– Пока, сынок, – попрощалась старушка только со мной, ласково смотря на меня.
Она пошла неспеша дальше по коридору.
Выстрелы снова возобновились с уходом старушки с новой силой…
– Это что она здесь болтала, эта старуха? – воскликнул Быдлов, тупо уставясь на меня, но я не хотел ему отвечать.
Выстрелы, опять выстрелы…
… Канонада…
… Стрельба из пушек и автоматов…
– Ну, сколько можно? – вскрикнул Быдлов, начиная нервно ходить по купе.
– Вы ложитесь, а то пристрелят! – посоветовал я ему, усаживаясь снова в углу у окна.
– Нет, хватит мне лежать на полу, спина ноет! – ответил он, выходя из купе в коридор.
Снова раздались выстрелы, где-то рядом прошумела автоматная очередь.
Быдлов подошел к окну в коридоре, высовывая голову из окна.
Снова раздались выстрелы…
Он слегка покачнулся, как тонкое деревце под ветром, икнул и неожиданно стал оседать книзу, хватаясь за грудь.
Я подбежал к нему, но он уже лежал на полу коридора без признаков жизни.
На лице его застыла безжизненная улыбка. Кровь была на его лице и груди, очень много крови… Я быстренько оттащил тело в купе, уложив на то место, где он ранее лежал.
– Какая нелепая смерть, – произнес тихо я, смотря на его серый костюм, испачканный кровью. – Серая и тусклая жизнь, нелепая смерть… А старуха в самом деле напророчила ему эту скорую смерть!
Я медленно сел на свою полку, смотря на труп… Что мне делать в этой ситуации?
Есть ли в этом вагоне проводник, чтобы сообщить ему об убийстве моего попутчика?
И что я потом скажу проводнику? Кто убил моего попутчика? А я это знаю? Я не понимаю, почему постоянно в этом поезде раздаются выстрелы, происходят разные нелепости, тогда я что скажу милиции? А она ведь со мной церемониться не будет, как я полагаю, судя по моим неоднократным встречам с милицией в этом поезде!
Долго я сидел в задумчивости, не двигаясь…
Выходить из купе не хотелось, так как периодически были слышны выстрелы рядом…
Ситуация, как сказал бы шахматист, была патовая!
Я вышел из купе, плотно закрывая дверь за собой. Открыл окно в коридоре, желая подышать свежим воздухом. Постояв у окна полчаса, я вошел в другое купе, в котором тоже не было никого.
Однако долго я в одиночестве не оставался.
Маэстро стал встряхивать свои разноцветные перья, начав снова вопить, что было признаком появления нового пассажира:
– Дебилизация!! Имитация!!.. Кастрация!! Модерация!.. Приватизация!! Ваучеризация!.. Монетизация!! Имитация!!.. Прострация!! Сатисфакция!.. Эксгумация!! Девальвация!! Либерализация!! Монетизация!! Имитация!! Дебилизация!! Синхронизация!!.. Фильтрация!! Инфляция!! Дебилизация!!
– Хватит орать, Маэстро! – попросил я попугая, вздыхая.
– Кто это кричит? – услышал я чей-то голос в коридоре.
Я оставался на месте, не двигаясь.
Уже было потянулся к двери, желая прикрыть ее, чтобы мне не мешали всякие пассажиры. Но было поздно: на пороге купе показался неизвестный мне человек лет около шестидесяти со свечкой в правой
