Неда отложила книгу и, приподнявшись на подушке, задумчиво посмотрела на меня.
– Зачем притворяться? Ты должен был прийти, чтобы спросить меня.
– А я не хочу спрашивать.
– Не стесняйся. Ты меньше всего виноват в том, что подозреваешь людей.
– Тебя я ни в чем не подозреваю.
– Ты просто не интересуешься ничем, что может быть связано с моей личностью. Если так, то обидно. Но я знаю, что это неправда.
– Хорошо, – сказал я, – пусть даже так. Если ты считаешь, что я тебя подозреваю, сделай вид, что не замечаешь этого.
– Не могу. Тебе нужна другая Неда – или не Неда, все равно, как бы ее ни звали, – но не такая, как я… Я уже устала притворяться, будто ничего не замечаю. У тебя же на лице все написано.
– Выходит, я для людей – открытая книга. Или ты чересчур проницательная… Я бы предпочел второе.
– Просто я устала. И этот твой Троянский!
Неда страдальчески сморщилась. Никогда раньше она не проявляла открытой враждебности к Троянскому. Но в эту минуту мне было на руку, чтобы ее плохое настроение обратилось на моего начальника.
– Ты права. Больше я тебя к нему не поведу.
– Удивляюсь, как его жена терпит. У нее, верно, адское терпение… Мне кажется, ему нужна опора, нужен кто-то, кто бы поддерживал его, давал ему силы… И ты один из тех, кто помогает ему жить. Иначе этот человек давно размозжил бы себе голову. Не будь рядом с ним тех, кто его терпит и поддерживает…
Я был удивлен. Мне как-то не приходило в голову посмотреть на полковника Троянского с такой точки зрения. Но тут, признаюсь, опять вступила в действие моя подозрительность и помешала задуматься над словами Неды и понять, что скрывается за ними.
– Уж не обидел ли тебя Троянский? Хотя, по-моему, он ничего обидного не сказал.
– Этот человек сам не понимает, как с ним тяжело. Но он не виноват, что он такой. Хватит о нем… Я ужасно устала. И эта проклятая печка! Совсем не греет.
Я взял руки Неды в свои. Пальцы у нее были ледяные, я сжимал их в своих ладонях и в эту минуту испытывал что-то похожее на радость – оттого, что мои руки были теплыми. Я был доволен собой. Как мало нужно человеку…
Что она знает о Троянском? По странной случайности жизнь столкнула Неду с полковником тогда, когда он уже иссох от душевного напряжения и сознания своего бессилия перед человеческими пороками, когда он пожелтел от болезни и врачебных запретов, когда уже устал играть роль ангела-мстителя… И не мерещится ли ей, что и мой украшенный очками лик точно так же иссушит с годами жаркое и негасимое пламя борьбы с бесчеловечностью? Не это ли пугает ее?
– Я уже согрелась, – сказала Неда, потихоньку высвобождая пальцы и сплетая их на груди в позе молящейся. – Спасибо тебе. – И уже другим тоном добавила: – Я решила подработать, нанялась в Интрасмаш переводчицей. Сопровождать иностранцев. Платят пять левов плюс питание. Вчера мы наели на двадцать пять левов. Лучше бы взять деньгами.
– Хорошо поесть – тоже не вредно. Вкусно было, наверно?
При мысли о хорошей еде, которую, вероятно, подают в месте под названием новотель, я вдруг вспомнил, что не ужинал, если не считать кофе, которым меня угостила жена Троянского, и рюмки непонятно чего, выпитой в компании секретарши Конова. Но от рюмки у человека, особенно голодного, аппетит только разыгрывается. Неда, словно прочитав мои мысли, сказала:
– Что-то у тебя шея стала тонкая. Мало ешь, наверно?
– Ем, когда есть что есть.
– Кое-что найдется, – сказала Неда и показала на шкафчик возле ниши. – Хлеб и мармелад из шиповника.
Я встал, открыл шкафчик. Хлеб был черствый и крошился. Я намазал на него толстым слоем темно- красную кашицу и откусил кусок, ощущая крепость своих челюстей.
– Я финна сопровождала, – сказала Неда деловито.
– Лучше бы эскимоса.
– Эскимосы не делают машин.
– А финн предлагал машины?
Неда посмотрела на меня своими темными глазами и сообщила доверительно:
– Предлагал провести с ним ночь. Но я предпочла пойти в гости к твоему Троянскому.
– Но ведь вы же провели вместе день.
– Днем у нас были деловые встречи… Да что тебе объяснять. Сам все понимаешь.
Понимаю, конечно. Основное правило одной моей знакомой переводчицы: первым делом объяснить гостю, что ей платят не за то, чтобы она спала с ним, а за то, чтобы переводила. Не каждый с этим может примириться, бывают упрямые люди.
Я бы мог дать Неде совет как начинающей деятельнице международного туризма. Но у меня ведь правило – не лезть в ее личную жизнь.
