– Держу пари, что вашему отцу это очень не нравилось, – сказал Фил.
Она снова горько усмехнулась.
– Да уж. Люди заговаривают друг с другом, стараются быть доброжелательными… Он ненавидел это. Он ненавидел внимание. И еще он не мог найти никого, кто… удовлетворял бы его мужские потребности.
– И что же он предпринял?
– Заставил Хестона делать это. – Слова прозвучали просто и обыденно. – Но не в том виде, в каком тот был тогда. Потому что мой отец не был каким-то гомиком. – Она снова засмеялась. – О нет! Он может быть кем угодно, только не гомиком.
Фил чувствовал, как с каждым ее словом в нем нарастает ужас. Ему казалось, что он уже знает, к чему приведет это признание.
– И тогда… – Он почти боялся задавать следующий вопрос. – Что он сделал тогда?
– Переодел его.
Фил кивнул. Именно этого он и ожидал. Он посмотрел в лицо Софи и почувствовал, что этим дело не закончилось.
– Что еще?
– Сделал то, что он хотел. Превратил его в…
– В вас?
Софи потупилась и кивнула. Торжество истины, которой добился Фил, казалось ничтожным на фоне жутких вещей, о которых она рассказывала. Этот взгляд, эти жесты говорили о том, что под растоптанной, безумной оболочкой еще оставалось что-то человеческое. Он должен поработать с этим, как-то вытащить его наружу.
– Значит, Хестон занял ваше место.
Она снова кивнула.
– Сначала отец смирился с этим. Но потом… – Она содрогнулась, словно знала это из личного опыта.
– Что потом? Что случилось потом, Софи?
– Он возненавидел себя, – с горечью сказала она. – Он ненавидел себя и ненавидел Хестона. За то, что они делают. Он начал бить его. Снова бить кнутом.
Фил еле сдерживал дрожь.
– И Хестон терпел все это?
Она кивнула.
– Он был напуган. У него не было выбора. – Она огляделась по сторонам, словно выйдя из состояния транса и видя эту комнату в первый раз. – Я хочу пить. Я хочу прекратить это. Я хочу пить.
– Уже недолго, Софи. Продолжайте. Еще немного.
– Нет. Я хочу пить. Я хочу прекратить.
Фил не мог остановиться. Он должен был продолжать. Он хотел продолжать. Он уже прорвался, он вот-вот доберется до нее. Он не может сейчас останавливаться. Она должна продолжать. Обязана…
Он посмотрел на нее. Все черты прошлой Софи исчезли. Никакой сексуальности, никакой привлекательности. Перед ним сидела женщина с поломанной психикой. Она замолчала и не скажет ни слова, пока снова не будет готова к этому. Он вздохнул и взглянул на часы. Нагнулся к микрофону.
– Допрос прерван в…
Глава 72
Муж Эстер вернулся. Она чувствовала его присутствие, но не слышала его голоса. Она попыталась заговорить с ним, но ответа не было. Поэтому она отказалась от дальнейших попыток. А потом он вдруг исчез – также неожиданно, как и появился, – и снова оставил ее одну. С ребенком.
Ей было тревожно и некомфортно. Она не могла ни на чем сосредоточиться. Сердце бешено стучало, в голове вертелся целый рой мыслей о том, что могло случиться. Они могут ворваться в дом и забрать у нее ребенка. Она посмотрела на младенца, который после ухода ее мужа снова заснул. Она по-прежнему старалась почувствовать что-то к нему, что-то позитивное, что люди ощущают по отношению к потомству, но ничего подобного не происходило. Возможно, пусть они заберут этого ребенка. И оставят ее с миром. С миром и с ее мужем.
Она закрыла глаза и попыталась позвать его. Ничего не вышло. Ответа не последовало. Она снова позвала его, на этот раз громче. Ничего. Пока она делала это, ребенок зашевелился. Она не обращала на это внимания, просто ждала и слушала.
По-прежнему ничего.
По телу ее пробежала дрожь. Может быть, он совсем ушел, ее муж. Может быть, он уже не вернется. Может быть, он бросил ее.
Голова у нее кружилась, мысли путались.
Нет, Он не мог поступить так. Не мог снова оставить ее одну. Как раньше. Как в прежние времена. Она старалась не думать о тех днях, это печалило ее. И даже заставляло плакать, если она думала об этом слишком долго. Но тут она ничего не могла поделать.
Она пыталась вычеркнуть их из памяти, но эти времена, много лет тому назад, когда она была совсем одна, испугана, когда она очень боялась и постоянно плакала, не отпускали ее. До тех пор пока ее муж не начал любить ее, пока они не стали одним целым. Внутри у нее поднималось какое-то неприятное чувство. Чувство, замешанное на одиночестве и страхах прошлого, чувство, которое она тащила с собой через всю жизнь. Его она ненавидела больше всего. Это был страх остаться одной. Или быть нелюбимой.
И теперь ее муж был недостижим. А они уже приближались к ней.
Она не вынесет этого. Она не может быть покинутой. Это убьет ее. Ее муж был ей необходим. Она должна найти его. Она звала его, кричала изо всех сил.
Ничего.
Она кричала снова.
Ее муж не отвечал. Но зато заворочался ребенок. Начал плакать, сначала тихонько всхлипывая, потом все громче, набирая в легкие больше воздуха и чувствуя себя за этим занятием все более уверенно.
Эстер снова охватили старые чувства. Они стали медленно подниматься откуда-то изнутри, норовя вырваться из нее.
Ребенок продолжал плакать.
Она упала на колени, не в силах остановить эти ужасные старые переживания. Им нужно было выйти наружу. Она откинулась назад и закричала во весь голос. Принялась биться головой о пол и колотить в него кулаками, пока не сбила руки в кровь. При этом она кричала не переставая.
Наконец она остановилась, но крик продолжал звучать в ее голове. Она открыла глаза, ожидая, что он прекратится, но этого не произошло. Только сейчас она вспомнила, что рядом с ней был ребенок.
В ней поднялась волна новых чувств. Их было уже легче определить. Ненависть. Если бы не этот ребенок, она не попала бы в неприятности. Ее муж был бы здесь, а
Она встала и подошла к ржавой ванночке. Замерла над крошечным пищащим существом. Сквозь застилавшие глаза слезы посмотрела на него твердым взглядом.
Он крикнул. Она крикнула в ответ. Он крикнул громче. Эстер закричала еще оглушительнее. Что бы она ни делала, он не замолкал.
Тогда она нагнулась, вытащила ребенка из колыбели и, подняв на уровень лица, снова закричала на него. Рот ее широко открылся, словно она готова была проглотить его. Так они кричали и кричали…
Наконец ребенок замолчал. Эстер была удивлена. Она огляделась по сторонам, все еще не веря своей удаче. Но он и в самом деле перестал вопить. Она улыбнулась про себя. Такого в книжках о воспитании детей не было. Она сама это придумала.
Довольная собой, она положила ребенка обратно в кроватку. Но темное чувство вернулось. Ее муж отсутствовал.
Она пыталась не сдаваться. Она должна держать себя в руках, должна думать. Должна что-то делать.
