– Я не стану больше писать писем, – сказала она. – Мне и первого не следовало писать.
– Тебе не нравятся ордена?
– Не очень.
– Поехали со мной, Валентина.
– Я не сажусь в машину к незнакомым людям.
Он протянул ей бумагу. Это было разрешение, подписанное её родителями.
– Хорошо. Куда мы едем?
– Повидать одного молодого солдата, проводящего отпуск в Гринсборо.
Она села в машину.
– Эндеру только десять, – сказала она. – А вы утверждали, что он сможет получить первый отпуск, только когда ему исполнится восемнадцать.
– Он перескочил через пару ступенек.
– Так у него всё хорошо?
– Спроси его самого.
– Почему только я? Почему не вся семья?
– Эндер воспринимает мир по-своему, – вздохнул Графф. – Мы едва уговорили его встретиться с тобой. Питер и родители не интересуют его. Видишь ли, жизнь в Боевой школе была очень… насыщенной.
– Вы хотите сказать, что он сошёл с ума?
– Наоборот, он самый разумный человек из всех, кого я знаю. И прекрасно понимает, что родителям вовсе не хочется воскрешать давно похороненную привязанность. Что же касается Питера, мы даже не предлагали встретиться с ним, лишив Эндера возможности послать всех к чёрту.
Они свернули как раз за озером Брэндит и ехали по дороге, которая то взбегала на холмы, то спускалась с них, пока не добрались до ограды. За ней на вершине холма виднелся домик из белого камня. Дом стоял на перешейке между озером Брэндит и маленьким пятиакровым частным озерцом.
– Это поместье принадлежало фирме Мэдли. «Мойтесь туманом!» Знаешь? – сказал Графф. – Международный флот купил его с торгов двадцать лет назад. Эндер настоял на том, чтобы ваша беседа не прослушивалась. Я обещал ему, что так и будет, а чтобы обеспечить полное уединение, мы отправим вас разговаривать на озеро – на плот, который он построил своими руками. Но предупреждаю, потом я задам несколько вопросов. Ты, конечно, можешь не отвечать, но я надеюсь, что ты всё же ответишь.
– У меня нет купальника.
– Найдём.
– С маленьким микрофоном, да?
– Мы должны хоть немного доверять друг другу. Например, я прекрасно знаю, кто такой Демосфен.
Дрожь страха пробежала по телу, но она смолчала.
– Мне рассказали, когда я прилетел сюда из Боевой школы. Сейчас только шесть человек во всём мире знают, кто вы такие. Я не говорю о русских: только Бог ведает, до чего им удалось докопаться. Но Демосфену нечего бояться нас. Демосфен может быть уверен в нашей скромности. Так же, как я верю: Демосфен не расскажет Локи обо всём, что случилось сегодня. Взаимное доверие, да?
Валентина не могла понять, кому они симпатизируют – Демосфену или же ей, Валентине Виггин. Если Демосфену – она не может им доверять. Просьба ничего не говорить Питеру означает, что собеседник прекрасно понимает разницу между ними. Между Валентиной и Демосфеном. Ей не пришло в голову, а способна ли она сама отделять его от себя или наоборот?
– Вы сказали, что он построил плот. Как долго он живёт здесь?
– Два месяца. Мы думали, что он задержится здесь на пару дней, но, видишь ли, Эндер не особенно хочет продолжать обучение. Вот так.
– О, значит, я – опять лекарство.
– В этот раз мы не можем перекраивать письмо. Придётся пойти на риск. Нам очень нужен твой брат. Человечество в опасности.
Валентина повзрослела и понимала, что мир действительно висит на волоске. И она слишком долго была Демосфеном, чтобы отказаться от исполнения долга.
– Где он?
– На причале.
– Где купальник?
Эндер не помахал рукой, когда увидел, что она спускается по склону холма, не улыбнулся, когда она вступила на шаткий плавучий настил лодочного причала. Но Валентина знала, что он рад встрече, потому что не сводил глаз с её лица.
– Ты больше, чем мне помнилось, – сказала она невпопад.
– Ты тоже, – ответил он. – И ещё я помнил, что ты очень красивая.
– Память часто шутит с нами.
– Нет, твоё лицо осталось прежним. Просто я перестал понимать, что такое красота. Пошли. Давай уплывём подальше.
Она неуверенно посмотрела на маленький плот.
– На нём нельзя вставать в полный рост, в остальном – всё в порядке. – Он перебрался на плот, как паук, опираясь лишь на кончики пальцев. – Это первая вещь, которую я сделал своими руками. Помнишь, как мы строили дома из кубиков? Питероустойчивые дома.
Валентина рассмеялась. Когда-то они развлекались, строя здания, которые стояли даже после изъятия большей части опорных конструкций. А Питер вынимал кубик-другой, и конструкция становилась настолько хрупкой, что рассыпалась при первом же прикосновении. О да, Питер был ослом, но он придавал особый вкус всем их занятиям.
– Питер изменился, – сказала она.
– Давай не будем говорить о нём.
– Хорошо.
Она переползла на плот, хотя и не так ловко, как Эндер. Он взял весло и медленно вывел утлое сооружение на середину озерца. Валентина вслух заметила, что он стал сильным и очень загорел.
– Силу я набрал в Боевой школе, а загар приобрёл здесь, на озере. Много времени провожу в воде. Когда плывёшь, чувствуешь себя невесомым. Я тоскую по невесомости. И ещё, когда я в озере, земля вокруг загибается кверху, куда ни посмотри.
– Как будто живёшь в кастрюле.
– Четыре года я и жил в кастрюле.
– Значит, теперь мы незнакомцы?
– Разве нет, Валентина?
– Нет, – сказала она, потянулась и погладила его по ноге, а потом вдруг ухватила Эндера под колено, за самое «щекотное» место.
В тот же миг он поймал её запястье и стиснул железной хваткой, хотя его ладони были меньше, чем у сестры, а руки казались такими тонкими и слабыми. В глазах Эндера промелькнуло пугающее выражение, потом он расслабился.
– Ах да, – сказал он. – Раньше ты щекотала меня.
– Больше не буду, – сказала она, убирая руку.
– Хочешь поплавать?
В ответ она перевалилась через край плота. Вода была чистой и прозрачной – и никакой хлорки. Она немного поплавала, потом вернулась на плот и улеглась, чтобы погреться на солнышке. Оса описала круг над её головой, а затем приземлилась рядом, на край плота. Валентина заметила её, в другой раз она, скорее всего, испугалась бы. Но не сегодня. Пусть себе ползает по плоту, пусть жарится на солнышке.
Плот качнулся, она повернула голову и увидела, как Эндер отнял у осы жизнь одним движением пальца.
– Эта порода очень вредная, – объяснил Эндер, – они жалят, не дожидаясь, пока их обидят. – Он улыбнулся. – Я сейчас изучаю стратегию предупредительных, превентивных действий. Никто никогда не побеждал меня. Я лучший солдат, какой у них только был.
– Кто бы стал ожидать меньшего? – отозвалась Валентина. – Ты же Виггин.
