Мужчина задумался.
— Да, — согласился он после паузы. — Вы правы. Было бы гораздо хуже, если б этого не произошло. Хотите что-нибудь выпить?
— С удовольствием, — сказал я.
Он подозвал официанта, и тот наполнил наши рюмки.
— Ее зовут Хелентье, — мечтательно произнес он. — Я влюбился в нее уже довольно давно. Но она даже не подозревает об этом. И никогда не узнает. Подумайте сами — я холостяк, и мне уже пятьдесят три года, а Хелентье всего девятнадцать. Солидная разница, верно? Ваше здоровье. — Он поднял рюмку.
В его улыбке сквозила ирония, а глаза смотрели очень печально.
— Началось это восемь месяцев назад, — рассказывал он. — Во время перерыва на ленч я обычно заходил в соседнее кафе выпить чашку кофе. И однажды встретил там Хелентье, она в тот день обслуживала посетителей. Я влюбился с первого взгляда. Глупо, правда?
Я промолчал.
— Знаете, — сказал он все тем же мечтательным тоном, — Хелентье маленького роста. И у нее длинные светлые волосы. По-моему, она красавица. И такая милая. У нее невинная улыбка и робкий голос. Когда я прихожу в кафе, она сразу подходит принять заказ. Я заказываю всегда одно и то же. Говорю при этом что-нибудь о погоде. Хотя погода мне совершенно безразлична, как вы понимаете. Хелентье отвечает что-нибудь, и мне очень приятно слышать ее голос. А бедра у нее — загляденье. Я вас не шокирую своим рассказом?
— Ах, вы же не слепой, — ответил я. Он снова горько усмехнулся.
— Да, высмеивайте меня! Я этого заслуживаю, хотя и не совершил ничего предосудительного. Мне достаточно видеть ее каждый день по часу и дважды слышать ее голос — кроме воскресенья, конечно, когда кафе закрыто. У нее красивая походка. Я постоянно думаю о ней. Но она ничего не замечает. И по вечерам, когда я сижу в своей комнате, она тоже со мной. В моих мечтах. Я умею мечтать. И тогда говорю: «Хелентье, давай посмотрим телевизор». А она отвечает: «С удовольствием». Ей всегда все нравится. Потом мы вместе смотрим телевизор. Пока не подходит время ложиться спать. Потом я целую ее и говорю: «Добрых тебе снов, Хелентье». И она крепко засыпает.
Он осушил свою рюмку.
— Вы знаете, почему я запил? Я расскажу вам. Сегодня около полудня я пришел в то кафе, а там обслуживает совсем другая девушка. Неприятная такая. Грубая, знаете ли. Я спросил у хозяина: «Где Хелентье?» А он ответил: «Уволилась». И когда я поинтересовался, где она теперь работает, он сказал: «Почем я знаю…»
Он беспомощно посмотрел на меня и воскликнул:
— Понимаете?! Мне же никогда не найти ее в этом огромном, сумасшедшем городе!
— Выпейте-ка еще рюмочку. Я угощаю, — предложил я.
Из сборника «Маленькие приключения у стойки» (1973)
Менеер Диркс
Скоро ему стукнет восемьдесят, и по возрасту он давным-давно должен относиться к категории тех, кого завсегдатаи пивной, где он проводит свои дни, должны были бы ласково именовать «дедуля», но все называют его не иначе как «менеер Диркс». Лишних денег у него не водится, это потрепанный, спившийся человек. Однако, глядя на его осанку, невольно проникаешься к нему самым глубоким почтением. Поэтому даже к вечеру, когда народу здесь порядочно и кто-то из посетителей, случается, захочет его угостить, хозяину обычно говорят: «Вон менеер Диркс. Плесни и ему чего-нибудь».
Это высокий осанистый старик, абсолютно седой, и, хотя на его подбородке частенько топорщится многодневная щетина, никто не сомневается в том, что достаточно отвести его к хорошему портному да побрить у приличного мастера — и перед вами предстанет этакий посол Ее Величества в Мадриде. Правда, я не думаю, чтобы такой пост прельстил его. Вряд ли ему пришлись бы по душе все эти пустые и притворно- вежливые приемы и коктейли. Молчаливый, погруженный в свои думы в часы утреннего бдения — дань одинокой старости, — он преображался, когда начинал размышлять о чем-нибудь вслух, убежденный долгим житейским опытом в непреложности изрекаемых истин. На жизнь он не держит зла.
— Я верю в случай, — слышался его мягкий голос, который нисколько не повышался даже после принятия доброго литра можжевеловки. — Но только в слепой случай. Без всякого вмешательства высших сил. Бога придумали люди без гроша за душой, которые вкалывают до седьмого пота и при этом надеются, что когда-нибудь им удастся провести отпуск на Ривьере в самом дорогом отеле, где можно себе позволить все, что пожелаешь: только щелкни пальцами — и официанты уже несут тебе самые изысканные яства. Ерунда. Какие там еще официанты? И кто тебе станет все это готовить? Вы? Я? Галерник какой-нибудь? Мне бы такое и в глотку не полезло. Нет уж, спасибо, это не для меня. Детские сказки. Вы читали «Силу и материю»? Вот там вся правда написана. Я ее всю знал наизусть, когда книгами занимался. Тоже ведь случай. Мне после дядюшки осталась библиотека, и я открыл торговлю. Там была целая коллекция Библий. Дядя их собирал. Правда, книги были что надо, загляденье. Продаешь такую красоту, и сердце кровью обливается. Любил я их рассматривать. Но читать — никогда.
Каждый раз, как он доходит до этого места, гол его повышается, приобретает совершенно иной оттенок. У него постоянный репертуар, но я всегда слушаю с удовольствием, потому что он никогда не повторяется, а его убежденность — словно бальзам на любое сомнение.
— Человек должен отдаться на волю случая, — продолжает он. — Тот, кто ему сопротивляется, обречен.
Теперь его можно спросить, почему так происходит.
— Сейчас докажу. Сам я из деревни. И всегда с благодарностью вспоминаю мою матушку. А вот отец, тот всегда хотел подчинить меня. Мальцом я мечтал стать изобретателем но он решил за меня, что мое место — на его бойне, а меня мутило от одного ее вида. Ну, отсюда и раздоры да ненависть. И вот как-то сидим мы все за столом — мне тогда уже семнадцать стукнуло, — на обед, помнится, была курица, и так он меня разозлил, что я запустил в него соусник. Прямо в физиономию угодил. Как сейчас вижу: сидит он, верещит, а с него соус течет… Тут я встаю и спокойно так: «Я ухожу». Случай. Сдержись я тогда с этим соусником, кто знает, так, наверное, и остался бы там, на этой бойне. Выскочил я из-за стола и в чем был — на улицу. Хорошо — лето на дворе. Тоже случай. Зимой я, конечно, вернулся бы после за пальто, и они бы меня уговорили. Но я прямо из-за стола шагнул в широкий мир. Только сестренка побежала за мной и сунула мне в руки свою копилку. Восемь семьдесят, как сейчас помню. Я уехал в Амстердам, бродил по берегу Амстела. Наконец-то я свободен. Возле театра «Каррэ» вижу висит объявление: «Требуются статисты». Я и думаю, мол, давай, на первое время сойдет… Швейцар послал меня наверх к директору. Поднимаюсь, стучу во вторую дверь слева, вхожу. Там сидел какой-то человек, который сразу же спросил меня, смыслю ли я что-нибудь в технике. А как же. Я ведь собирался стать изобретателем и мастерил кое-что помаленьку. Мы, говорит, возьмем тебя на испытательный срок. А он, оказалось, был инспектором сцены и как раз ожидал директора. Случай. Постучись я на пять минут раньше или позже, ну, походил бы пару недель в статистах. Однако судьба избрала именно этот момент, и вот я оказался в «Каррэ», где, почитай, четырнадцать лет поднимал и опускал солнце. Я сам придумал такую хитрую машину, потом выпускал скорый поезд, который мчался с гор прямо на испуганных зрителей. Хорошие спектакли, только я вот забыл уж их названия. Пожил я тогда от души. И все по воле случая.
О спорте
