— Сейчас я вам скажу! — Голос диктора прозвучал деловито, будто землетрясения действительно находились в его ведении.
— Слушайте статью академика Наливкина, озаглавленную «Опасность землетрясения миновала!».
Затаив дыхание, слушали ашхабадцы статью ученого. Когда диктор окончил чтение, к автобусу подошел высокий старик.
— Сынок, мне теперь можно высказать свое мнение? — спросил он.
— Можно, папаша, — ответил диктор.
Старика подсадили в автобус.
— Я вот что скажу, дорогие товарищи, — послышалось из репродуктора. — Спасибо нашей большевистской партии и дорогому Иосифу Виссарионовичу Сталину за отеческую заботу. Спасибо от всех ашхабадцев! Нас не сломит горе-несчастье. — Старик откашлялся и добавил: — Правильно я говорю, товарищи?
— Правильно!
— Сердечные слова сказал!
Старик вылез из автобуса и крикнул диктору:
— На сердце полегчало, почаще приезжай, дорогой!
Ашир узнал, что Анна Сергеевна будет жить у Мередовых.
— Анна Сергеевна, поезжайте к нам в колхоз, — посоветовал Ашир. — У нас новый дом, мать с радостью примет.
— Нет, дорогой мой, Ашхабад я не брошу! — без колебания ответила старуха. — У меня дочь врачом в Ташкенте работает, сын офицер зовет к себе, да и то я к ним не собираюсь! Никуда из Ашхабада не уеду, пока он снова не отстроится. Завтра же на работу поступлю. Когда-то палатной няней была, пойду опять в свою больницу.
Старуха засучила рукава, подоткнула подол юбки, взяла поломанную табуретку и начала ее сколачивать, показывая этим, что разговор об отъезде из Ашхабада окончен. Как ни тяжело было на сердце у Ашира, он улыбнулся, глядя на нее. Вид у старухи был воинственный.
«Милая Анна Сергеевна, — подумал Ашир, — я ведь ряд, что вы останетесь вместе с нами отстраивать город!»
Аширу тоже приготовили местечко в новом домике Мередовых. Его рубаха, выстиранная Анной Сергеевной, висела над железной печкой. Он надел ее, взял топор и заторопился на завод.
— Куда опять собрался? — ворчливо проговорила Анна Сергеевна. — Отдохнул бы, на ногах едва стоишь!
— Некогда. И так задержался. Обо мне не беспокойтесь, жить я пока буду на заводе.
Жена железнодорожника завернула в газету теплый чурек и дала Аширу. Он его съел, еще не дойдя до моста.
Поднявшись на мост, Ашир по привычке замедлил шаги и взглянул на город. Больно заныло сердце, руки сжались в кулаки. В железных переплетах моста гудел ветер, он кружил пыль на асфальте, и казалось, что ветви деревьев беспомощно отмахиваются от нее. Солнце закрывали тяжело плывущие облака, вдали мрачно темнели горы.
А на помощь городу уже подходили поезда с продовольствием, одеждой, обувью, строительными материалами. Под мостом стоял состав с досками, толем и автомашинами. На другом пути из вагонов выгружали хлеб, мешки с мукой, ящики. В воздухе непрерывно гудели тяжелые транспортные самолеты. По шоссейным дорогам тянулись вереницами грузовики, арбы и повозки. С кетменями на плечах торопливо шагали колхозники. Люди спешили помочь пострадавшим ашхабадцам, обеспечить город продуктами, ободрить жителей столицы, потерпевшей страшное бедствие.
«Восстановим родной Ашхабад!»
Этот призыв был начертан на красных полотнищах и деревянных щитах, на бортах грузовиков и на листовках, сбрасываемых с самолета. Его разносили по городу репродукторы, установленные на автобусах.
Мы возродим тебя, родной город!
«Кладоискатели»
«Ничего выдающегося я не сделал, почему Коноплев перед всеми выставляет меня каким-то героем?» — недоумевал Ашир, когда ему сказали ребята, что его разыскивает фотограф из комсомольской газеты.
На самом деле, что он сделал? На третий день после того, как Ашира назначили бригадиром, вышел первый номер «Боевого листка». В нем похвалили работу бригады Максима Зубенко, которая собрала из-под развалин более тысячи целых кирпичей.
На участке бригады Ашира кирпичей почти не было, хотя земляной завал возвышался на полтора человеческих роста.
— Без кирпичей мы не строители, — забеспокоились ребята.
— Надо их собирать! — По хитринке в глазах Ашира нетрудно было догадаться, что он уже придумал выход из положения.
— Где? Другие бригады тоже не зевают.
— Нужно собирать по всему городу. Я предлагаю каждому открыть личный счет собранных кирпичей. Не только для завода, для всех строек.
Эта была хорошая идея. Под вечер, вооружившись носилками и лопатами, бригада Давлетова отправилась на этот необычный промысел. До наступления темноты удалось собрать около двух тысяч штук. Ребята разохотились, принесли фонари и, как сказочные кладоискатели, продолжали работать ночью. Набрали еще тысячу. Утром взяли машину и перевезли драгоценный клад к месту строительства нового цеха.
Ашира и его товарищей в шутку стали звать на заводе кладоискателями. Шутки шутками, а на личном счету одного только Ашира уже числилось пять тысяч очищенных и сложенных штабелем кирпичей.
— Это же ценнейшее начинание! — говорил Коноплев Аширу.
Очередной номер «Боевого листка» был целиком посвящен почину комсомольца Ашира Давлетова и его бригады. Решено было привлечь к этому делу и соседей.
На собрании актива городской молодежи обсудили обращение комсомольцев механического завода. Первыми на него откликнулись молодые текстильщики и обувщики, затем — студенты институтов.
— Теперь держись, — сказал Коноплев Аширу. — Весь город смотрит на наш завод и прежде всего на твою бригаду.
Говорил с ним об этом и парторг.
— Одного зачина мало, надо допеть песню до конца! — сказал он.
Чарыев помог комсомольцам установить связь со строительными организациями. Каждый день заводские машины возили собранные кирпичи на новостройки. Из этих кирпичей почти целиком было построено временное помещение городской библиотеки.
И вот пришел на завод фотограф, чтобы снять бригадира Давлетова для газеты. Фотограф был в зеленых штанах с широкими помочами и нагрудником с огромным карманом. Он оказался назойливым человеком и долго обхаживал Ашира со всех сторон, примериваясь и так и этак. Ребята отошли в сторонку и терпеливо следили за всеми приготовлениями. Наконец фотограф уловил момент и нацелился на Ашира своим аппаратом.
— Не пойдет такой снимок! — запротестовал Ашир.
— Замечательная композиция! — уверял фотограф. — Рабочая обстановка, яркий фон. Снимаю!..
